Большая книга перемен
Шрифт:
– Ладно, буду бегать – рассеянно сказал Володя.
А Даша подумала, что, возможно, была бы рада, если бы у Володи завелась девушка на стороне, как говорят в таких случаях. Был бы повод поссориться и разбежаться.
Отравил-таки ее разговорчивый дяденька Сторожев. У нее, наверное, тоже «я-болезнь». Слишком много думает о том, как выглядит, как к ней относятся, хочет во всем быть заметной, первой. По-настоящему умный человек должен все это минусовать и думать о деле. Вот как Володя. То есть он умнее меня? – удивилась Даша. Или это по-другому называется? Мудрость? Можно
– Извини, – повернулся Володя. – Ничего не случилось?
– Нет, просто захотелось тебя увидеть.
И Даша почувствовала, как ей действительно захотелось – не только увидеть, но обнять, всего, почувствовать его кожу, его запах.
Нет, все-таки я его, наверно, люблю, подумала она. И сказала:
– Чего сидишь голышом, дразнишь девушку? Иди ко мне.
Ночь густела над Сарынском.
Коля убирал из-под Лили испачканные простыни.
– Хотя бы для этого… – говорила она с перерывами, тяжело дыша, – мог бы позвать сиделку…
– Звал, сама же прогоняешь.
– Ты нарочно… Ты хочешь окончательно… не видеть во мне женщину. Ты получаешь удовольствие… от своего отвращения. Так?
– Дура, – коротко и ласково ответил Коля.
– Не повезло… тебе. Ты дождался… когда я буду свободной… Женился… А я оказалась… больная. Не повезло.
– И опять дура.
– Если ты попробуешь с Дашей… я тебя прокляну…
– Помолчи.
– Они тоже… Понаехали… Увидели ее… Если хоть кто-то… Я всех прокляну… Где она?
– Уехала.
– И правильно. Ей тут нельзя жить. Ты страшный человек, Коля.
– Помочь можешь? Мне же трудно. Повернись чуть-чуть.
– Не надо ничего. Буду лежать в говне! Я хочу этого запаха! Запах говна. Обожаю. Он… не обманывает… Он точно говорит… кто я. Оставь меня в говне!
Коля переодел Лилю, взял грязное, вынес, замочил в корыте, чтобы потом постирать.
Стиральная машина все-таки нужна, подумал он. Пол, правда, везде гнилой, где ее поставить? Придется сделать специальное основание – выложить кирпичами, залить цементом. И заземление обязательно. Проводка старая, мало ли что.
Прозвучал звонок.
Коля вошел к Лиле.
– Коленька, – послышался шепот. – Прости меня, пожалуйста.
– Ни за что! – грозно ответил Коля.
Подошел, сел на край постели и стал гладить Лилю по голове.
– Волосы грязные! – встревожилась она.
– Вчера мыли, забыла?
– Точно… Тогда гладь.
14. ДА Ю. Обладание великим
__________
____ ____
__________
__________
__________
__________
Постоянно держите в поле зрения главную цель.
Телефон Сергея Дортмана у Ильи был: встретились как-то, обменялись, неизвестно зачем. Подобных номеров у Ильи в записной книжке мобильного телефона очень
Дортман ответил хрипло, но трезво.
– Хочу в гости зайти, ты не против? – спросил Илья.
Дортман не удивился.
– Пожалуйста.
В квартире Сергея было относительно чисто за счет пустоты. Она напоминала гостиничный номер глухоманного райцентра: шкаф, кровать, стол, кресло, пара стульев. В кухне стол у окна, навесной шкафчик для посуды, плита, на плите кастрюля.
– Минимализм, – похвастался Дортман, провожая Илью в кухню, где удобней и пить, и закусывать, и курить. Курил он что-то вонючее, дешевое. – Запрещают врачи, а я не бросаю.
– Не можешь бросить?
– Не хочу. Смысл?
Дортман был худ, лицо желтое, полуседые длинные волосы свалялись.
Свинчивая пробку с бутылки водки, которую Илья предусмотрительно принес с собой, он рассказал, что лежал в больнице, куда его увезли на скорой помощи с печеночной коликой.
– Думал дома перетерпеть, водочкой заглушить, не получилось, вызвал.
В больнице Сергея обследовали и сообщили ему, что он в недавнем прошлом перенес инфаркт. Дортман удивился, потом припомнил, что действительно месяца три назад ему было как-то особенно нехорошо. Дортмана взялись лечить, но, как только ему стало получше, он сбежал.
– Ну ты даешь, – сказал Илья, примеривая мысленно к себе: он бы так не сумел, забоялся бы. Храбрость пьяниц его всегда изумляла.
– А что? Там с ума сойдешь. Если выздоровею, я и дома выздоровею, а если помру, то, опять же, лучше дома помру.
– Фаталистом стал?
– Да нет. У самураев было правило: проснувшись, представить, что ты уже умер. То есть все происходит как бы после твоей смерти. Ничего не бойся, ни о чем не жалей. Мне это нравится.
– А другим?
– А других вокруг меня никого, слава богу, нет.
Дортман налил себе и Немчинову. Чокнулись, выпили. Дортман, не вставая, дотянулся до плиты, снял кастрюлю, щепотью достал оттуда длинные тонкие спагетти и, широко раскрыв рот, опустил их туда. Жуя, предложил Илье:
– Хочешь?
– Нет, спасибо.
– Тогда извини, больше ничего нет.
– Я тут тебя в старых газетах увидел, – сказал Немчинов. – То есть не тебя, а информацию. Как ты был доверенным лицом у Леонида Костякова.
– Был, да. Глупое было время. На что-то надеялись, идиоты. И сами же всё просрали.