Большая книга приключений для мальчиков (сборник)
Шрифт:
— И чего наискал? — Генка наклонился и поднял с пола листок.
Генка повертел листок и так и сяк, ничего не обнаружил и бросил на пол. Поднял другой листок. Прочитал вслух:
— Концепция клипа. Автор Жмуркин…
— Он себя уже только по фамилии называет, — сказал Витька. — Феллини, [94] Стоун, Лукас, Жмуркин…
— С вашими коматозными мозгами этого не понять, — вздохнул Жмуркин и принялся обматывать палец ноги подозрительно грязным бинтом. — Плох тот солдат, что не хочет стать генералом…
94
Федерико
— Слышь, Ген, он генералом стать хочет. Генерал Жмуркин, откушав икры и раковых шеек в белом вине, поехали в оперу…
— Концепция клипа, — продолжил чтение Генка. — Автор Жмуркин. Для того чтобы снять клип… Дальше ничего нет.
Генка поднял другой листок, прочитал то же самое.
— Ты что, — Генка посмотрел на Жмуркина уже серьезно, — за неделю написал одно предложение? Даже не предложение, а какую-то фигню?! „Для того чтобы снять клип…“ Ты, сценарист! Полоскал нам мозги столько лет, а теперь не можешь сочинить вшивенький сценарий!
— Не могу, — Жмуркин дохромал до дивана и свалился в бумаги. — Ничего в голову не приходит. Пустота…
— А крику-то было…
— Вдохновение — это тебе не компот! — крикнул Жмуркин. — Пегас — не старая кляча, я не могу его между ушами плеткой нахлестать!
— Уши Пегаса… — Витька сочувственно посмотрел на изможденного сочинителя. — Хорошее название. А еще лучше — „Соленые уши Пегаса Жмуркина“.
Генка никакого сочувствия не испытывал, он собирал разбросанную бумагу в стопку и периодически постукивал этой стопкой себя по голове. После чего поглядывал на Жмуркина, жутко улыбался и добавлял к стопке бумагу.
— Ты, Жмуркин, сам хотел клип снимать, — приговаривал Генка при всех этих манипуляциях. — Сам на все подписался, сам деньги у Теплякова взял, сам их потерял. Это тебе клип нужен, это по тебе военное училище плачет! Нам мозги полоскал, орал: дайте мне камеру — я горы сверну, я такого понаснимаю! Ты что, забыл уже?
— Помню-помню, — примирительно проныл Жмуркин. — Только ничего не получается. Чего я только не перепробовал! И рыбу ел для убыстрения мозгов, и шоколад, и орехи. Впустую. Потом в Интернете прочитал, что морская капуста полезна, купил сразу пять банок и съел. Два дня к животу грелку прикладывал.
— Поспособствовало? — осведомился Витька.
— Нет. В смысле, грелка поспособствовала, а капуста нет. Мозги не убыстряются.
— Я тебе удивляюсь, Жмуркин, — сказал Витька. — Как можно пытаться убыстрить то, чего нет в природе?
Жмуркин не ответил. Витька взял какой-то сушеный банан и принялся его безнадежно жевать. Генка складывал из бумажного листа самолетик. Жмуркин рассказывал дальше:
— Пробовал утром писать, пробовал вечером — ничего. Ноги в холодную воду совал… Бесполезно. Вчера даже вниз головой подвешивался, думал, кровь к мозгу прильет — мысли придут. Не пришли.
— Мне кажется, по-другому надо. — Генка
Витька согласно угукнул — сушеный банан застрял в зубах и намертво заклинил его артикуляционный аппарат.
— Сначала сочиняется клип, — авторитетно заявил Жмуркин. — Затем к нему пишется песня. Сначала классный видеоряд, затем классная музыка. Так все крутые знаменитости делают. Только таким способом создаются суперклипы. А у тех, кто поступает наоборот, получается всякая дрянь.
— Если тебя слушать, то получается — телега идет впереди лошади, — сказал Генка. — Как-то ненормально. Лучше сначала песню. То есть стихи.
— Стихи у нас Витька пишет, — язвительно сказал Жмуркин. — Вот пусть он и старается. А я потом уж со сценарием как-нибудь разберусь.
Генка посмотрел на Витьку. Тот все еще не мог расцепить скованные бананом челюсти. Генка зыркнул на Жмуркина. Жмуркин слетал в кухню и притащил графин с морсом. Витька отхлебнул.
— Жмуркин, баран, с чего ты взял, что я пишу стихи? — зло спросил он. — Я стихов ни разу в жизни не писал!
— Ладно гнать-то! — не поверил Жмуркин. — У тебя же на физии написано, что ты стихи сочиняешь!
— Сочиняешь? — Генка посмотрел на Витьку пристально.
— Нет! — крикнул Витька. — Не сочиняю! Не сочиняю!
Это было правдой. Витька никогда не сочинял стихов. Иногда, правда, он писал юмористические эпиграммы на политиков и одноклассников, но никому свои произведения не показывал. А за серьезные стихи Витька и вообще не брался. Боялся просто.
— Даже если ты и не сочинял стихов, — Жмуркин достал откуда-то теннисный мяч и принялся долбить им об стену, — даже если ты и не сочинял стихов, то ты их до фига читал! Значит, и сам сочинить сможешь. Все писатели — бывшие читатели, данный факт широко известен…
Витька рассмеялся.
— Тепляков велел закончить через четыре недели. — Генка посмотрел на календарь. — К августу. В военных училищах как раз в августе набор… Одну неделю ты уже угробил.
— Витька, — Жмуркин умоляюще посмотрел на Витьку, — ты же можешь! Давай помоги! Сочини чего-нибудь!
Витька с сомнением прищелкнул языком.
— Витька, — Жмуркин бухнулся на колени, — Витька, все отдам, все!
— У тебя же ничего нет, — сказал Генка. — Тебе же отдавать нечего. А скоро тебя вообще в солдаты забреют…
— Витька! — Жмуркин сделал умоляющий жест.
— Мне нравится, когда он такой, — сказал Генка. — А тебе?
— Мне тоже, — согласился Витька. — Только пусть он еще стенает. Жмуркин, стенай и называй себя дураком.
Жмуркин стал стенать. И дураком себя называть тоже.
— Это больше похоже на завывания, — сказал Витька. — Ну да ладно, Жмуркин, я тебе помогу. Попробую помочь. Но даже если я напишу какие-нибудь стихи, у нас вряд ли что-нибудь получится…
— Почему? — Жмуркин быстро поднялся с колен. — Почему это не получится?