Большая книга ужасов – 86
Шрифт:
– Валерий Иваныч, какой чаёк – медведь в корпусе!
– Да где же?
– Сейчас найдём.
Первая дверь – кабинет Хурмы, я толкнула её и озарила коридор маленьким светом настольной лампочки. Дед хорошо устроился на диванчике у окна: плед, подушка, раскрытая книга корешком вверх – названия, стоя в дверях, я не видела. А медведь у моих ног тянул носом в сторону комнаты.
– Опа! – Иваныч заметил медведя. – Я думал, ты шутишь! А погладить его можно?
– Не советую.
Я вкратце рассказала о нашей возне у корпуса. Иваныч всё это
Пока Иваныч шёл и усаживался, я успела открыть холодильник, приманить мишку фирменным вареньем Хурмы и даже вытереть за ним ковёр и диван, потому что аккуратно есть медведь не умеет. Сашка успела заварить и разлить чай, и я спешила расправиться со своей чашкой, чтобы помыть и заварить кофе.
У Хурмы уютный кабинет, здесь каждая малявка знает, где чай, где кофе, где варенье. Но это не значит, что мишке здесь будут рады.
– Он может ребят покусать, – выдал Иваныч, попивая из чашки.
Я кивнула:
– Не знаю, что делать. Не хочу возвращать циркачам. Я спать не смогу после этого. И себе не оставишь…
И тут в дверь позвонили.
Глава V
Сашка без лишних слов закатилась под диван. Я сбросила её чашку в раковину и на ватных ногах пошла открывать, уже зная, кто там. Петрович увидел шевеление на мониторах и наверняка засёк мои танцы с колбасой и мишку на самокате.
Открыла:
– Привет, Петрович. Заходи, разговор есть. Только дверь закрой. – Я развернулась и ушла по коридору вперёд Петровича к кабинету Хурмы. Лишь бы Петрович прошёл, не крикнул мне что-нибудь в спину, не возражал – это сейчас очень важно.
За спиной лязгнул засов – отлично, – и охранник тяжело протопал за мной в своих убойных военных ботинках. Слышать это было неуютно.
Я открыла кабинет Хурмы, вошла, села за её стол, кивнула Петровичу на стульчик напротив, где обычно отдуваются провинившиеся подростки. Только Петрович этого жеста не заметил. Он вошёл и с порога уставился на медведя, который сидел в ногах у деда и приканчивал очередную банку варенья. Иваныч понял его замешательство по-своему:
– Заходите, не стесняйтесь! У нас тут междусобойчик. Хотите чаю?
Бедный охранник мог только кивнуть. Пришлось вставать, делать успокоительный чай, копаться в шкафчиках Хурмы в поисках успокоительных конфет. Иваныч, который сидел ближе к холодильнику, нашёл даже успокоительный лимон.
Охранник сидел за столом поджав ноги (мишка был в шаге от него), вцепившись двумя руками в кружку с чаем, и шумно хлебал, не сводя глаз с медведя. Глаза у него были совершенно шальные.
– Так это правда медведь?
– Ну да, а кто же! – вместе выдали мы с Иванычем.
– Я на мониторах видел, но сам себе не поверил. Вроде вечером прогнали, а он опять… И так тихо сидит…
– Обожрался! – хихикнул Иваныч, глядя, как мишка уютно укладывается
– Да их и запретить хотят вроде… И чего, и куда его?
Я изложила свой план и свои сомнения насчёт этого плана, упирая на то, что главное – убрать его от людей, да так, чтобы он никому не попался. А на воле, может, и выживет… Одновременно я ждала, пока загрузится компьютер Хурмы, чтобы поискать какие-нибудь центры реабилитации для таких, как медведь. Может, где и примут, научат рыбачить, воровать мёд, а уж потом отпустят…
– Меня уволят, если я промолчу. Он на все камеры попал: захочешь – не сотрёшь. А у меня инструкция…
Этого я и боялась. У охранников всегда инструкция.
– Я тебя к себе возьму, Петрович. В турагентстве, конечно, не так весело, как в детском лагере, но там и делать почти ничего не надо, и платят побольше.
Охранник молча отставил пустую чашку, и я помчалась наливать ещё.
– И вообще ты ни в чём не виноват. Ты увидел зверя на мониторах, пошёл искать, выпустил между делом воспиталку, которой срочно понадобилось в ночную аптеку, а зверя так и не нашёл. Да и был ли зверь? Может, собака какая…
– На самокате?! Но вообще да… Ловлю на слове насчёт работы. А то лето скоро кончится. Знаешь что? У меня дача неподалёку. Забор высокий, соседей нет. Можно там его пока спрятать, а ты ищи свой реабилитационный центр.
– Петрович, я в тебе не сомневалась!
Он осушил вторую чашку в два глотка и засобирался:
– Пойду зверя искать! – он подмигнул. – Он мне записку оставил, что больше не придёт, а сам… Осторожно там!
Хорошо, что в здании администрации нет камер.
Я проводила Петровича и бессильно плюхнулась на стул. Сашка вылезла из-под дивана, пыльная, но довольная и навёрстывала упущенные возможности у вазочки с конфетами. Медведь дрыхнул, свернувшись на ковре как кошка.
– Саш, давай в свою палату! Я удивляюсь, что Петрович про тебя не спросил. Хочешь, чтобы меня уволили?!
– Так я камеры-то обходила, Ляля Евгеньевна! Он и не заметил!
– Хитрюга, – Иваныч заговорщицки подмигнул.
– Умею-могу…
Старик близоруко осматривал комнату, будто что-то искал:
– Моя ребёнком любила прятаться в огромную коробку из-под телевизора. Я её хранил, там гарантия…
– Они теперь плоские, Иваныч. Да и как я туда медведя засуну?
– Кресло моё возьми!
– Да ну, не сядет!
– А ты попробуй! Он цирковой или нет? Бурый на чёрном, панамку нацепила, пледиком накрыла – ни одна камера не разберёт, кто там у тебя едет.
– С вами нескучно!
Иваныч уже стоял на ногах и рылся в отобранной у Сашки вазочке с конфетами. Каждую брал в руки, рассматривал, близоруко щурясь, откладывал на стол… Когда образовалось две пригоршни – одна разномастная, другая одного сорта, – сгрёб вторую в ладонь: