Большая расплата

Пенни Луиза

— Да, знаю, — то была еще одна версия, о которой размышлял Гамаш в те долгие минуты наедине с мертвым телом. — Если только не она убила его.

— Или кто-то из оставшихся трех, — сказал Шарпантье. — Тем более, именно они знали, что у неё есть карта. И кому, как не одному из них, удобнее всего оставить там карту, и свалить подозрение на Амелию? И вы привезли их сюда. Всех вместе.

— Я поселил их на разных квартирах, — заметил Гамаш.

— Разумная предосторожность, — кивнул Шарпантье. — Сложнее будет удушить подушкой среди ночи.

Профессор взял

карту в руки.

— Мы можем предполагать, почему она оказалась в прикроватной тумбочке убитого. Для того, чтобы подозревали одного из кадетов. — Он внимательно посмотрел на карту. — Но зачем тебя поместили в витраж?

Шарпантье помолчал, словно ожидая, что снеговик или корова, а то и одна из сосен, ответит ему.

Потом Шарпантье улыбнулся и вернул карту Гамашу.

— Думаю, я знаю ответ.

— Карта рассказала?

— В каком-то смысле. Можно мне травяного чая? Он помогает мне уснуть.

Гамаш отправился на кухню кипятить чайник, Шарпантье прокричал ему вслед:

— Ромашкового, если у вас есть.

— Имеется.

Послышался звук наполняемого водой чайника, затем стало тихо. В этой тишине прозвучал очередной вопрос Шарпантье.

— Вы говорили, что дали им задание на одной из вечеринок? Но мне помнится, вы сказали, что старшие кадеты — люди ЛеДюка?

— Так и есть, — долетел из кухни ответ. — Он заставил их посещать мои встречи, чтобы они могли ему обо всем доносить.

Гамаш выглянул в дверь кухни, и улыбка появилась на его лице:

— Я умнее, чем смотрюсь.

— Хвала Господу, — сказал Шарпантье.

Гамаш вернулся с травяным чаем и баночкой местного лавандового меда.

Шарпантье опустил ложечку в чай и посмотрел в умные глаза собеседника.

— Вы собирались рассказать мне, почему карта изображена торчащей из сумки солдата, — напомнил Гамаш.

— Oui. Это потому что карты несут в себе волшебство.

Если до этой минуты тактику не удавалось привлечь всю полноту внимания коммандера, то сейчас это произошло. Гамаш поставил кружку с чаем на стол и уставился на Шарпантье.

— Волшебство?

— Да. Карты стали такой обыденной вещью, что о магии все забыли. Карты переносят нас с одного места в другое. Они освещают нашу вселенную. Первыми создавались небесные атласы, как вам известно. Что могли увидеть древние? Место, где живут их боги. Все древние цивилизации рисовали звёздные карты. И только потом опустили свой взор на мир, их окружающий.

— Почему?

— Именно, месье, — согласно кинул Шарпантье и с возросшим волнением продолжил. — Совершенно правильный вопрос. Почему. И Как. Сейчас все гораздо проще, но представьте первого человека, который нашел способ перенести трёхмерное изображение в двухмерное? Как изобразить расстояние и время? Ради чего столько трудностей? Им и так жилось нелегко. Итак, зачем они стали создавать карты?

— Возникла необходимость, — сказал Гамаш.

— Да, но что породило эту необходимость?

Гамаш немного подумал.

— Проблемы

выживания?

— Точно! Карты давали им контроль над окружающим, впервые в истории. Они указывали путь из одной точки в другую. Сейчас это звучит просто, но несколько тысяч лет назад человеку требовались огромные усилия воображения, чтобы представить подобное. Все карты представляют собой вид сверху, с высоты птичьего полета. Именно этот вид открывался сверху их богам. Представьте себя на месте человека, впервые размышляющего над этим. Пытающегося охватить разумом земной шар, которого он никогда не видел. А потом еще и нарисовать это. Невероятно! И осмыслите пользу.

Гамаш за всю свою жизнь ни разу не думал на подобные темы, сейчас же ему стало понятно, насколько почтительно мастер-тактик относится к картам. В качестве тактического инструмента карты стали чем-то революционным и не имели себе равных. Они дарили тем, кто ими владел, непререкаемое преимущество.

Это было сродни магии.

— Это означало, что теперь можно планировать, разрабатывать стратегию, — продолжил Шарпантье. — Можно было заглянуть в будущее. Представить, куда они идут, и что могут там обнаружить. Племена, народы, предприятия с самыми точными картами побеждали.

— Так вы и стали тактиком?

— Да, все началось с карт. Я был неуклюжим ребенком, — он сказал это так, словно сам факт у кого-то вызывал сомнения. — Я находил мир местом, полным хаоса. Тревожным местом. А в картах находил порядок и красоту. Я люблю карты.

Преувеличением это не было. Он с нежностью взирал на бумажный лист карты на кофейном столике. Как на свежеобретённого друга.

— И даже само слово замечательное — map — «карта». Оно образовано от mappa mundi. Mappa на латыни — «салфетка». Mundi, конечно же, «мир». Ну не чудесно ли? Салфетка с целым миром на ней. Земная и величественная. Карта.

Он произнес слово, как магическое заклинание. И на мокром от пота лице молодого человека отразился мир, когда-то открывшийся несчастливому мальчишке.

Карта.

— Некоторые первые карты Европы изготовили монахи, — сказал Шарпантье. — Они объединили информацию, полученную от мореплавателей и торговцев. Их иногда называют беатусовыми картами, потому что самые ранние изготовлены монахом Беатом в восьмом веке. Он нарисовал их для своей книги «Комментарии на Апокалипсис».

— О, только не это снова, — буркнул Гамаш.

Шарпантье посмотрел на него, но вскоре вернулся к бумаге на столе.

— У каждой карты есть цель, — прошептал он. — Какова же твоя?

— Даже не предполагаете?

— Готов сообщить вам свое авторитетное мнение, основанное на годах изучения карт и тактических основ, — предложил Шарпантье.

— Отлично, — согласился Гамаш. — Я приму его во внимание.

— Эта карта выполнена картографом. Специалистом. Это не работа любителя. Тот, кто её нарисовал, определенно был профессионалом.