Больше, чем что-либо на свете

Инош Алана

Синеглазая незнакомка в наплечниках оказалась княгиней Седвейг, троюродной сестрой Дамрад, а Розгард приходилась ей дочерью. Княгиня привела в Ингильтвену свои войска, чтобы защитить город от набегов и снять с него осаду.

– Кого мы имели честь спасти? – спросила она, снимая чёрную шляпу с белым оперением с гладко зачёсанных тёмных волос.

– Я Темань, главный редактор «Столичного обозревателя».

– Очень приятно познакомиться, госпожа Темань, – чуть кивнула Седвейг. – А то, что ты главный редактор новостного листка – это весьма удачное для нас стечение обстоятельств. Вскоре нам потребуется обнародовать кое-какие известия. Мы можем сделать это через «Обозреватель»?

–

Разумеется, госпожа, буду рада вам служить, – сказала Темань.

«Жива», – стучало сердце, оттаивая от смертельного ужаса уличного боя. И Онирис не останется сироткой... Онирис!

– Госпожа! – воскликнула Темань, спохватившись. – Я направлялась домой, у меня там маленькая дочка. Нельзя ли отвезти меня туда?

– Да, разумеется. Однако сейчас в городе начнутся бои, будет небезопасно. Предлагаю твоей семье на время укрыться во дворце Белая Скала.

Темань начала было из вежливости отказываться, но Седвейг настояла, а улыбка её дочери снова ласковым лучом скользнула по сердцу. Тирлейфу и Кагерду не требовалось много времени, чтобы собраться, а сонную Онирис Темань закутала в одеяло и вынесла к повозке на руках.

Княгиня прибыла в Ингильтвену не просто так: к ней обратилось временное правительство советниц Свигневы, когда та ещё лежала на смертном одре, отсчитывая свои последние дни в удушающих когтях недуга. В обмен на помощь в защите столицы советницы соглашались признать первостепенное право Седвейг на престол Длани. Переговоры велись уже давно и наконец увенчались успехом.

Седвейг располагала самым многочисленным и сильным войском среди всех удельных правительниц, и её помощь пришлась очень кстати. Жители спасённой столицы с радостью признали её Владычицей, а мятежных княгинь, рвавшихся к власти, осталось всего двое: остальных покосил недуг. На стороне Седвейг были сосредоточены гораздо большие силы, и смутьянкам пришлось склонить перед ней голову.

Темань не раз встречалась с синеглазой княгиней: та избрала «Столичный обозреватель» своим главным рупором и часто размещала в нём свои заявления и обращения. Новая Владычица не внушала страх, от неё веяло спокойной уверенностью, царственным достоинством и строгой, но обаятельной властью, которой хотелось подчиняться с радостью. Вскоре она перекупила «Обозреватель» у Эйнерд для своей дочери, и встречи Темани с улыбчивой ясноглазой княжной стали чаще. Впрочем, сторонний наблюдатель заметил бы, что деятельная и энергичная Розгард была, в целом, скорее серьёзна, а улыбка на её лице расцветала только в присутствии Темани.

Розгард не ходила – она будто стремительно и легко летала, не касаясь ногами пола. Благовониями она не пользовалась, её всегда окружало только лёгкое, ненавязчивое облачко свежести и чистоты, в котором Темань улавливала отголоски аромата своего любимого мыла. Тёмные, шелковисто блестящие волосы Розгард носила убранными в гладкую строгую причёску, но изредка позволяла себе отпустить на плечи и спину несколько завитых прядей. Помогая матери в государственных делах, она занималась её связями с общественностью. Наследница престола ведала новостными листками и книжными издательствами, а также вопросами образования. Она оказалась не так юна, как Темань подумала поначалу: такое впечатление на неё произвела сияющая молодостью улыбка Розгард. Княжна была ровесницей Леглит. Темань всё чаще ловила себя на том, что от одной мысли о ней её губы радостно вздрагивали, а каждой их встречи она ждала с теплом в груди... Тут было над чем задуматься.

Седвейг потребовалось несколько лет, чтобы навести порядок в своих владениях. Недобрые языки предсказывали распад империи Дамрад, но этого не случилось. Новая Владычица

не строила воинственных планов, с соседями уживалась мирно, налаживая деловые связи. В Яви осталась её воспитанница Гледлид, жившая некогда в её доме на правах дочери.

Понемногу навии вернулись к дневному образу жизни. Их огромная живучесть и способность к быстрому восстановлению проявилась и в том, что их глаза перестроились под яркий свет. Произошло это не мгновенно, потребовалось время, но в конце концов они смогли оценить красоту лазоревого небосвода, не искажённого воронкой, очарование страстно-багровых закатов и чистоту нежно-розовых рассветов. Изменился и облик земель: таяли ледники, моря поглотили часть суши, и прибрежные жители переселялись из затопленных городов сотнями тысяч.

...

...Розгард ожидала Темань в дворцовой библиотеке – так же, как когда-то Дамрад. И повод был тот же самый – рукопись книги под названием «Небо свободы». Когда-то это её выстраданное детище называлось «Плачь и молчи», но после возрождения из пепла и переработки многое изменилось. Нашли в книге отражение и недавние события.

Княжна сидела за столом, откинувшись на спинку кресла и увлечённо читая рукопись. Сегодня она отошла от обычной строгости в прическе: её волосы были уложены пышной короной из атласных завитков, несколько прядей падали тугими пружинками ей на плечи. Заметив Темань, она блеснула своей чарующей улыбкой, и та ощутила щекочущую беспомощность в сердце и слабость в коленях.

– Здравствуй, – проговорила Розгард приветливо и многозначительно, окутывая Темань пристально-ласковым, внимательным взглядом.

Это приветствие без добавления учтивого обращения «госпожа Темань» прозвучало по-особому, согревая душу тёплым дыханием и волнуя искорками затаённой нежности в зрачках.

– И тебе здравия, многоуважаемая княжна, – проронила Темань, ощутив бархатное касание этого голоса и взгляда сердцем. – Вижу, у тебя моя рукопись... Что-то не так?..

Ещё жила в ней память о той роковой беседе, ставшей началом множества невзгод, и тревожный холодок всколыхнулся в ней. Уж очень похоже было всё: и место встречи, и повод. Только наделённая властью собеседница – другая.

– Ну отчего же сразу «не так»? – Розгард вышла из-за стола и остановилась перед Теманью – рослая, с длинными и стройными ногами, красиво подчёркнутыми голенищами щеголеватых сверкающих сапогов. И, заглянув Темани в глаза с глубокой и неравнодушной серьёзностью, заметила: – Ты как будто напряглась... Почему?

– Да так... Вспомнился один разговор, который начался при точно таких же обстоятельствах и имел для меня не очень приятные последствия, – покривила Темань губы в невесёлой усмешке. – Впрочем, это дело прошлое.

– Тебе нечего опасаться. – Розгард дотронулась до запястья Темани и тут же отняла руку, как будто пожалев о своём слишком горячем порыве. – Могу я узнать, что это был за разговор и о каких неприятных последствиях идёт речь?

Темань вкратце поведала о своих злоключениях, связанных с этой многострадальной книгой. Умолчала она только о домогательствах Дамрад: при воспоминании об этом к горлу подступал гадкий комок. Розгард выслушала, сурово сдвинув брови.

– Печально слышать об этом, – молвила она наконец. – Нет, дорогая Темань, ничего не бойся. Все препятствия для твоего творчества остались в прошлом, я не допущу в отношении тебя никаких притеснений. И пригласила я тебя вовсе не для того, чтобы ругать твою книгу или заставлять тебя что-то менять в ней – напротив, я хотела выразить тебе самое глубокое восхищение. Эта вещь более чем достойна выйти в свет и иметь как можно больше читателей.