Больше чем люди

Старджон Теодор Гамильтон

– Когда подсознание действует противоположно поверхностному сознанию, человек испытывает замешательство. В твоем случае я понимаю, на что ты указываешь: чтобы сохранить или восстановить особую личную связь между вами, тебе нужно было избавиться от мисс Кью. Но логики я не вижу. Не понимаю, почему восстановление этого "слишивания" стоило вновь обретенной безопасности, которая - ты сам это признаешь - вам нравилась.

Я в отчаянии сказал:

– Может, и не стоило.

Стерн наклонился вперед и указал па меня черенком трубки.

–

Стоило, потому что заставило тебя сделать то, что ты сделал. После действия, возможно, обстоятельства выглядят по-другому. Но когда ты действовал, тебе важно было устранить мисс Кью и вернуть то, что было прежде. Я не понимаю почему, и, по-моему, ты тоже не понимаешь.

– Как мы это узнаем?

– Ну, давай перейдем к самой неприятной части, если ты готов. Я лег.

– Я готов.

– Хорошо. Расскажи обо всем, что случилось, перед тем как ты убил ее.

***

Я покопался в последнем дне, пытаясь ощутить вкус пищи, вспомнить голоса. Одно и то же возникало, исчезало и возникало вновь - ощущение свежих накрахмаленных простыней. Я отбрасывал его, потому что это начало дня, но оно возвращалось, и я понял, что это, напротив, конец.

Я сказал:

– Я уже рассказал о детях, которые делали то, чего хотели другие, и о том, что Бэби перестал разговаривать, и все были довольны, и наконец мне пришлось убить мисс Кью. Много времени ушло на то, чтобы дойти до этого, и еще больше чтобы начать. Мне кажется, я четыре часа лежал в постели и думал, прежде чем снова встать. Было темно и тихо. Я вышел из своей комнаты, прошел по коридору, зашел в спальню мисс Кью и убил ее.

– Как?

– Это все!
– закричал я громко, как только мог. Потом успокоился.
– Было ужасно темно.., все еще темно. Не знаю. Не хочу знать. Она любила нас. Но мне нужно было убить ее.

– Ладно, ладно, - сказал Стерн, - не надо пугаться. Ты...

– Что?

– Ты очень силен для своего возраста, верно, Джерард?

– Наверно. Достаточно силен.

– Да, - согласился он.

– Я по-прежнему не вижу логики, о которой вы говорите.
– Я начал колотить кулаком по подушке, сильно, по удару на каждое слово:

– Почему - я - должен - был - это - сделать?

– Перестань, - сказал он.
– Ты поранишься.

– Я должен пораниться, - ответил я.

– Да?
– спросил Стерн.

Я встал, подошел к столу и налил себе немного воды.

– Что мне делать?

– Расскажи, что делал после убийства, вплоть до того, как пришел сюда.

– Не очень много, - ответил я.
– Это произошло вчера вечером. Я взял ее чековую книжку. Потом, словно отупев, вернулся в свою комнату. Оделся, только не стал обуваться. Ботинки понес с собой. И вышел. Долго шел, пытаясь размышлять. Подошел к банку, когда он открылся. Получил деньги по чеку в одиннадцать сотен долларов. Потом решил обратиться к психоаналитику, почти весь день провел, отыскивая подходящего, пришел сюда. Это все.

– Были трудности с получением денег?

– У меня

никогда не возникает трудностей, когда нужно заставить человека делать то, что я хочу. Он удивленно хмыкнул.

– Я знаю, о чем вы думаете. Я мог заставить мисс Кью делать то, что мне нужно.

– Частично ты угадал, - согласился он.

– Если бы я это сделал, - объяснил я, - она бы не была больше мисс Кью. А теперь о банкире. Я только заставил его быть банкиром.

Я посмотрел на Стерна и неожиданно понял, зачем он все время вертит трубку. Чтобы смотреть на нее, чтобы я не мог заглянуть ему в глаза.

– Ты убил ее, - сказал он, и я понял, что он меняет тему, - и уничтожил нечто очень ценное для тебя. Должно быть, это менее ценно, чем твои прежние отношения с детьми. Но ты не уверен в ценности.
– Он поднял голову. Описывает ля это состояние твоих мыслей?

– Примерно.

– Знаешь, что единственное заставляет людей убивать?
– Когда я не ответил, он сказал:

– Стремление выжить. Спасти себя или что-то отождествляемое с собственной личностью. Но в данном случае это не применимо, потому что твое положение у мисс Кью имело гораздо большую ценность для выживания и тебя одного, и всей группы.

– Так что, может, у меня не было причины убивать ее.

– Была, потому что ты это сделал. Мы просто пока еще ее не установили. Я хочу сказать, что причина у нас есть, мы только не понимаем, почему она так важна. Ответ заключен где-то в тебе.

– Где?

Он встал и немного походил.

– Перед нами достаточно последовательное изложение событий жизни. Конечно, вымысел смешан с фактами, и остаются области, о которых у нас не хватает сведений, но у нас есть начало, середина и конец. Я не могу быть совершенно уверен, но ответ может находиться на мосту, который ты недавно отказался переходить. Помнишь?

Я помнил. И сказал:

– Почему? Почему мы не можем попробовать что-нибудь другое?

Он спокойно ответил:

– Потому что ты только что это сказал. Почему ты так избегаешь этого?

– Не делайте серьезных выводов из этой мелочи, - ответил я. Почему-то этот парень начал меня раздражать.
– Меня это тревожит. Не знаю почему.

– Что-то скрывается в тебе, и оно тебя так тревожит, что ты пытаешься его утопить. Все то, что ты стараешься скрыть, возможно, и есть то, что нам нужно. Твоя тревога скрыта, верно?

– Ну, да, - ответил я, ощутил тошноту и головокружение и подавил их. Неожиданно я решил не останавливаться.
– Давайте продолжим.
– И снова лег.

Он позволил мне смотреть на потолок и некоторое время слушать тишину, потом сказал:

– Ты в библиотеке. Ты только что встретился с мисс Кью. Она разговаривает с тобой; ты рассказываешь ей о детях.

Я лежал неподвижно. Ничего не происходило. Нет, происходило: внутри у меня все напряглось, начиная от костей и наружу, и напрягалось все больше. Стало совсем плохо, но по-прежнему ничего не происходило.