Большевизм: шахматная партия с Историей
Шрифт:
8 ноября ЦК кооптирует в свой состав Ленина и Гальперина. Ленин вызывает письмом в Швейцарию члена ЦК Кржижановского. 12 ноября четыре члена ЦК — Ленин, Кржижановский, Ленгник и Гальперин составляют ультиматум представителям меньшинства по поводу установления мира в партии.
Воспользовавшись тем, что пункт 1 ультиматума содержал согласие на кооптацию «четверки», Плеханов 13 ноября восстанавливает старую редакцию (без Ленина). После этого сам ультиматум теряет всякий смысл.
14 ноября Ленин вносит в ЦК протест против кооптации старых редакторов «Искры», а 16 ноября входит в Совет партии от ЦК. Поведение Ленина вполне объяснимо, если принять во внимание ту странность в его характере, которую отметил в своих воспоминаниях Лепе- шинский: «он (Ленин. — А. Б.), несмотря на свою решительность и революционность, чрезвычайно уважительно относится к конституционному методу решения спорных вопросов. «Такой-то съезд постановил…» «По такому-то вопросу резолюция съезда
155
Лепешинский П.Н. На повороте. Д., 1925. С. 170.
Ленин рассчитывал в этом вопросе на поддержку ЦК. Однако Носков, Кржижановский, Гальперин, Гусаров и Красин видели за произошедшим расколом чисто психологические мотивы (борьба за лидерство и влияние). Пока Плеханов был с Лениным, они поддерживали последнего. Переход Плеханова на сторону «меньшинства» казался им вынужденным шагом к примирению внутри партии, и этого же они ожидали от Ленина. Лишь три члена ЦК полностью поддержали позицию Ленина — это были Ленгник, Землячка и М.М. Эссен. Поэтому, когда Ленин и Ленгник в январе 1904 года подняли на заседании Совета партии вопрос о созыве нового съезда — должной поддержки от ЦК они не получили. Мотивация большинства членов ЦК была предельно простой: съезд приведет к расколу партии.
М.Н. Лядов, приехавший в Женеву из Германии в феврале 1904 года, описывает сложившуюся к этому времени ситуацию следующим образом: «На Владимира Ильича очень подействовал разрыв с Плехановым, которого он ценил очень высоко. Насколько он был бодр и полон решимости вскоре после съезда, настолько сейчас у него проглядывала неуверенность в будущем. Главное, его смущало то обстоятельство, что среди нас, его ближайших сотрудников, не было литературных сил, какими были богаты меньшевики. Сам Ильич в это время весь ушел в писание «Шаг вперед, два шага назад»… Всех большевиков тогда в Женеве вряд ли можно было бы насчитать десятка три» [156] .
156
Лядов М.Н. Из жизни партии в 1903–1907 гг. М., 1926. С. 21.
128
Ленин к этому времени оказывается в изоляции в Совете партии (и даже демонстративно на время слагает с себя полномочия члена Совета), одновременно все более и более он теряет контроль над ЦК. Ему просто жизненно необходимо доказать и российским, и западноевропейским социал-демократам принципиальный характер расхождений в силу скрытого оппортунизма Мартова и его сторонников. Но поскольку теоретическая борьба как таковая ни до съезда, ни после съезда не афишировалась (все — на намеках, расстановке акцентов, полутонах), то сделать это было непросто.
В мемуарах Лепешинского имеется указание на ценнейшее признание в этом самого Ленина, сделанное своим соратникам весной 1904 года: «Но поймите же, поймите, товарищи, что это за мучение! Когда я писал свое «Что делать?» — я с головой окунался в эту работу. Я испытал радостное чувство творчества. Я знал, с какими теоретическими ошибками противников имею дело, как нужно подойти к этим ошибкам, в чем суть нашего расхождения.
А теперь — черт знает что такое… Принципиальных разногласий я не улавливаю… А все время ловить на мелких мошеннических проделках мысли — ты, мол, просто лгунишка, а ты интриганишка, скандалист, склочник — как себе хотите, а это очень невеселое занятие…» [157]
157
Лепешинский П.Н. На повороте. Д., 1925. С. 174.
Подобное заявление Ленина вовсе не свидетельствует о том, что теоретические расхождения в тот момент не носили принципиального характера. Но выносить эти расхождения на обсуждение «партийных масс» в ситуации, когда настроения рядовых партийцев находились под вопросом, было одинаково невыгодно как Ленину, так и Мартову. Ленину, прежде всего, не хотелось окончательно рвать все связи с Плехановым, который решительно противился расколу. Во-вторых, в заграничных организациях РСДРП представители «большинства» оказались в меньшинстве, и теоретическая дискуссия, скорее всего, окончилась бы не в пользу Ленина. В-третьих, с осени 1903 года между «большинством» и «меньшинством» велась упорная борьба за овладение местными комитетами на
158
Доклад большевиков Международному социалистическому конгрессу в 1904 г. М., 1963. С. 11.
Но одновременно с полемикой Ленин и его сторонники не забывали об организационной работе. Главное для Ленина было завоевать поддержку местных комитетов в России, тем более что меньшевики преследовали те же цели. Мартын Лядов свидетельствует: «Меньшевики решили завоевать Россию и двинули туда целые отряды заграничных студентов. Им давалась директива не столько работать на местах, а воспользоваться всякой случайностью, чтобы пролезть в комитет и прочно засесть в нем, пользуясь правом кооптации проводить в члены комитета только своих испытанных меньшевиков» [159] . Объективности ради, стоит отметить, что точно такую же тактику проводили и большевики, причем на них работала «смена поколений», приход в социал-демократическую партию новых кадров — главным образом из пролетарской среды. Мартын Лядов, отправленный ленинцами весной 1904 года в Россию с инспекционной поездкой, писал о новых людях, появившихся в социал-демократическом подполье: «Они очень мало слыхали про заслуги стариков. Авторитетом безусловно пользовался у рядовых партийцев происшедший съезд и все его решения. Ленин начал пользоваться авторитетом (повторяю, у рядовых партийцев) именно как защитник и блюститель решений съезда. Ему вместе с Плехановым съезд доверил руководство партией, проведение в жизнь решений съезда. Уже поэтому его линия считалась правильной, именно поэтому не могли быть правы меньшевики, подрывающие авторитет съезда, захватившие в свои руки редакцию после того, как съезд отказался их избрать. Вот именно это обстоятельство для рядовых партийцев имело решающее значение в их отношении к заграничной склоке» [160] . Поэтому идея Ленина о скорейшем созыве третьего съезда находила в этой среде поддержку и понимание.
159
Лядов М.Н. Из жизни партии в 1903–1907 гг. М., 1926. С. 21.
160
Там же, с. 27.
Однако в центральных органах партии «большинство» утрачивало позицию за позицией. После того, как в мае 1904 года в Совете партии Ленгник был заменен Носковым, Ленин оказывается в полной изоляции в руководстве партии. Большинство членов ЦК (Носков, Красин, Гальперин, а также Гусаров и Кржижановский, позднее подавшие в отставку) выступают против созыва съезда. Носков даже пригрозил, что если Ленин будет настаивать на созыве съезда, он выйдет из ЦК. Разногласия внутри ЦК привели к известному заявлению трех членов ЦК, в котором Носков и Ленин своими подписями заверили, что будут выступать от имени ЦК «не иначе как с общего согласия и за совместной подписью».
Но не прошло и двух месяцев, как последовала знаменитая «июльская декларация» ЦК, которой три члена ЦК (Красин, Носков и Гальперин) признали законность кооптации Плехановым в редакцию ЦО «четверки» от меньшинства и лишили Ленина прав заграничного представителя ЦК, одновременно запретив печатать его произведения без разрешения ЦК. Эти же люди от имени ЦК выступили против созыва третьего съезда партии и попытались распустить Южное бюро ЦК, агитировавшее за съезд. Из ЦК была выведена Землячка (сторонница Ленина), замененная кооптированными Любимовым, Карповым и Дубровинским, выступавшими за «мир в партии». Лядов был лишен полномочий заграничного агента ЦК и должен был передать партийную кассу и отчет Носкову. Это была сознательная политика, направленная на выдавливание ленинцев из руководящих структур РСДРП.
Особо следует подчеркнуть следующее. За борьбой между «большинством» и «меньшинством» вначале стояли преимущественно мотивы психологического порядка (различное видение содержания партийной работы — активная революционная борьба или последовательная оппозиция). При этом «большинство» апеллировало к решениям второго съезда, а «меньшинство» заявляло, что оно де отстаивает «демократический принцип» против «бюрократического» централизма, т. е. относительную свободу местных комитетов и возможность оспаривать решения центральных органов. Вопрос об отношении к либералам на какое-то время утратил свою остроту.