Большевизм: шахматная партия с Историей
Шрифт:
До приезда Ленина фактическим редактором газеты был П. Румянцев, и, судя по воспоминаниям Лядова, его вполне устраивала респектабельность газеты, как и сотрудничество в ней «классово чуждых» элементов. Однако вернувшегося из эмиграции Ленина внешний блеск газеты выводил из себя. Он считал, что газета, издающаяся для рабочих, могла бы иметь гораздо более скромные редакционные помещения. В дальнейшем редакция «Новой жизни» постаралась избавиться от модных литераторов, однако сам факт такого, пусть даже временного единения, говорит о том, что большевизм в ту пору воспринимался интеллигенцией как радикальное течение внутри всемирно признанной социал-демократии, но не более того. Вообще идея социализма в годы первой русской революции становится очень популярной в обывательской среде, чему способствует массовое издание частными типографиями социалистической литературы всех направлений и оттенков (прежде всего потому, что это было коммерчески выгодно!).
В Москве большевики начинают издавать легальную газету «Борьба», а меньшевики — «Московскую газету». В руки Парвуса и Троцкого перешла «Русская газета», а меньшевики стали издавать в Петербурге газету «Начало».
Между тем, события октября — ноября 1905 года вызвали новые спорные вопросы, по-разному трактующиеся
Весьма неоднозначным продолжало оставаться и отношение к либеральной демократии, ибо представители этого движения после царского Манифеста повели себя по-разному в разных регионах России. В Москве, Одессе, Н. Новгороде произошел разрыв между левыми и буржуазно-либеральными партиями, до этого сотрудничавшими в период Октябрьской всеобщей политической стачки. В Сибири городские думы (где преобладали буржуазные элементы) часто работали рука об руку с местными комитетами социал-демократов, а в Тифлисе, где возникла угроза масштабной межнациональной резни, власти сами пошли на сотрудничество с социал-демократией. Кое-где на такое сотрудничество пошли и представители буржуазно-демократических кругов, но в большинстве случаев это было вызвано угрозой массовых черносотенных погромов. Погромная волна октября — ноября 1905 года действительно (в полном соответствии с прогнозами Ленина) привела к революционизации массовых настроений, но эти вспышки баррикадных боев носили локальный характер (Харьков, Екатеринослав, Чита и некоторые другие города). В крупных городах России один за другим возникают Советы рабочих депутатов, причем в абсолютном большинстве этих Советов доминируют представители социал-демократии. Лишь в Белостоке Совет р.д. оказался в руках эсеров и анархистов.
Во время погромов социал-демократия понесла первые жертвы: зверски были убиты в Москве Н.Э. Бауман и П. Грожан, в Иваново-Вознесенске Федор Афанасьев и Ольга Генкина, в Армавире — Прасковья Дугенцова. Характерно, что в похоронах Баумана приняли участие не только рабочие, но и т. н. «чистая публика». Газета «Новое время» оценила количество участников похорон в 300 тыс. человек. Черносотенная волна в какой-то мере способствовала если не единению, то, по крайней мере, осознанию общих угроз.
Таким образом, можно констатировать, что прогнозы Ленина, сделанные им в течение первой половины 1905 года, имели под собой определенные основания и в какой- то мере воплотились в жизнь. Но очень многого Аенин не учел. Его теория политической революции исходила из априорного признания максимальной революционности пролетариата, его «классового инстинкта», его «демократизма». Именно этот элемент идеализации пролетариата, игнорирование его социальной неоднородности и идейной разобщенности, не позволил адекватно оценить ситуацию и сделать более реалистические выводы. Партия большевиков в той конкретной ситуации не смогла до конца сыграть роль «авангарда пролетариата», т. к. самодержавие в лице своих немногих талантливых чиновников (прежде всего, С.Ю. Витте) сумело удержать страну от падения в хаос (чего не смогло сделать Временное правительство осенью 1917 года), проявив способности к маневрированию. Надо отметить, что и в самой партии отсутствовала цельность, большевики не ощущали себя отдельной партией, еще не были порваны все нити, связывающие «большинство» с «меньшинством», отсутствовал и действенный руководящий центр. Тактические вопросы решались неодинаково разными комитетами, которые во многом действовали, исходя из конкретных обстоятельств. Приезд Ленина в Россию не слишком радикально изменил ситуацию. Первое время Ленин вынужден был посвятить анализу положения в стране и партии, да и вообще он не демонстрировал желание афишировать свое лидерство.
Ноябрь был для Ленина весьма насыщенным месяцем: работа в редакции «Новой жизни», участие в партийных собраниях, конспиративные встречи с членами ЦК. Идет подготовка к Четвертому (как предполагалось — опять чисто большевистскому) съезду. Съезд должен был решить вопрос о слиянии с «меньшинством» в единую партию (предварительная договоренность между ЦК большевиков и ОК меньшевиков к тому времени уже была достигнута). Съезд предполагалось провести в Финляндии, в Таммерфорсе (ныне — г. Тампере). Однако забастовки на железной дороге (как и вооруженное восстание в Москве) помешали значительному числу делегатов добраться вовремя до Петербурга. К 10 декабря сюда прибыло около 40 человек, представляющих всего лишь 26 парторганизаций, что было недостаточно для кворума. Было решено вместо съезда провести конференцию. В это время в Москве началось вооруженное восстание, но, судя по всему (вопреки официальной советской историографии), в Таммерфорсе об этом узнали только 17 декабря, когда восстание уже было фактически подавлено.
Конференция в Таммерфорсе приняла решение о слиянии с «меньшинством» в одну партию. (Ранее такое же решение приняла меньшевистская конференция, состоявшаяся в Петербурге в ноябре, на которую в качестве официальных гостей были приглашены А.Л. Богданов и Ленин.) В Таммерфорсе (как и в Петербурге) было принято и решение о бойкоте выборов в Государственную думу, хотя
Почему фракционное руководство большевиков и меньшевиков после такой яростной борьбы друг с другом решилось на объединение со своими идейными противниками? Тому есть несколько причин. Прежде всего, на такое объединение толкали своих лидеров низовые организации (как большевистские, так и меньшевистские). Кое-где объединение фракционных групп в единые организации происходило по инициативе «низов» без санкции фракционных центров, как, например, это произошло в Одессе по инициативе Эдуарда Эссена («Барона»). В середине ноября на общем собрании одесских рабочих — социал-демократов было принято постановление о слиянии фракционных групп в единую организацию. Подобное имело место в Саратове, Перми и Петербурге, где в Выборгском районе местные организации большевиков и меньшевиков слились в одну еще до принятия соответствующего решения своего руководства.
Второй немаловажной причиной был идейный разброд среди меньшевиков и появление в их среде групп, чьи программные установки оказались весьма близки большевистским. Наиболее близкие к большевикам позиции занимала группа Парвуса — Троцкого, а также группа меньшевистских идеологов, объединившаяся вокруг редакции газеты «Начало».
Не менее, а, может быть, и более важным стимулом для объединения стало появление на политической арене к осени 1905 года весьма окрепшей и возросшей численно Партии социалистов-революционеров, влияние которой на рабочих росло с каждым днем. ПСР довольно быстро смогла из немногочисленной организации интелли- гентов-радикалов превратиться в полноценную партию, начавшую после 17 октября активно создавать легальные структуры. Ее программа находила весьма сочувственный отклик в среде тех рабочих, которые сохраняли связи с деревней, а таких было немало. (Кстати, эсеры также решили бойкотировать выборы в думу).
Наконец, к объединению подталкивали и единомышленники из европейской социал-демократии, и представители национальных социал-демократических партий.
Ноябрь стал воистину поворотным моментом в развитии событий. Попытка Петербургского Совета явочным порядком объявить 8-часовой рабочий день привела к массовому локауту. Часть заводов и фабрик (как казенных, так и частных) была просто закрыта, а на улицу было выброшено не менее ста тысяч рабочих. Организовать же в ответ всеобщую стачку не удалось. Это было явным свидетельством слабости Совета, и правительство сразу же сделало выводы. В начале декабря Петербургский Совет был разогнан, а его руководство — арестовано. Этот факт послужил новым подтверждением правомерности ленинского скептицизма в отношении «царских свобод». Жестокое подавление московского восстания показало, что правительство не остановится перед применением самых крайних мер в случае обоснованной необходимости. Это тоже в какой-то мере играло на ленинскую теорию революции. Слабость этой теории была в другом: в переоценке революционного потенциала российского общества в целом, в определенной идеализации самой категории «пролетариат», в субъективности и неадекватности т. н. «классового анализа» ситуации. Уже много лет спустя один из участников московского восстания М. Лядов весьма критически оценивал это событие: «Конечно, сейчас можно гадать о том, развились бы события иначе, если бы мы действовали тогда более решительно, если бы мы захватили (как это было вполне возможно до 13–14 числа) весь правительственный аппарат в Москве. После окончания Московского восстания я очень много думал об этом, часто толковал об этом с многими товарищами и, в частности, с Ильичем. Объективно ничего не изменилось бы. При отсутствии восстания в Ленинграде (имеется в виду Петербург. — А. Б.), переход даже в удачное наступление в Москве все равно кончился бы поражением. Наше несчастье было то, что партия в целом не была подготовлена к руководству единым всероссийским восстанием в 1905 г. Колоссальная революционная энергия, проявленная в 1905–1907 гг. всем российским пролетариатом и крестьянством, благодаря отсутствию единого руководящего центра, неизбежно должна была вылиться в ряд изолированных друг от друга, друг с другом не связанных, местных восстаний» [226] .
226
Лядов М. Из жизни партии в 1903–1907 гг. М., 1926. С. 134.
Действительно, по подсчетам советских историков, в декабре 1905 — январе 1906 года вооруженные выступления состоялись в 55 городах и рабочих поселках, в большинстве из которых возникали Советы рабочих депутатов [227] . Но это были локальные, разрозненные выступления, которые очень легко подавлялись властями. По мысли Ленина, эти выступления должны были неизбежно вылиться в гражданскую войну, но этого не произошло. В дальнейшем Ленин внесет определенные коррективы в свою теорию революции, и это даст свой результат осенью 1917 года. Пока же он сохраняет убежденность в революционном потенциале городских мелкобуржуазных слоев, готовых, как ему думается, поддержать демократическую революцию. Между тем тот же М. Лядов дал весьма интересную зарисовку поведения этих слоев в период московского восстания: «Сейчас же после ликвидации Московского восстания отход от революции стал массовым явлением. Первой отшатнулась обывательская улица. В декабре она строила баррикады, с благоговением говорила о дружинниках, с гордостью отмечала, что за все время господства революции совершенно прекратились кражи, грубости, разврат, каждый обыватель торжественно называл другого «товарищ»… При первом наступлении реакции обыватель этот отшатнулся далеко вправо. «Товарищ» стало бранной кличкой. Он начал выдумывать всякие небылицы про дружинников, революционеров. Он, как близкого, встретил вернувшегося на пост городового» [228] .
227
Степанов Ю.В. Развитие ленинских взглядов на революцию в России (1905–1907). СПб., 1999. С. 114.
228
Лядов М. Из жизни партии в 1903–1907 гг. М., 1926. С. 145.