Большевизм: шахматная партия с Историей
Шрифт:
Между тем события в Москве в период сентября — октября 1905 года показали, что успешное развитие революции возможно лишь на базе широкой коалиции оппозиционных сил. Движение началось с митингов и собраний в университетских аудиториях (незадолго до этого университетам вернули автономию в очередной раз), и студенчество проявило себя как наиболее активная составляющая революционного движения на этом этапе. Затем движение перекинулось на уже оформивших свои профессиональные союзы рабочих. В последней декаде сентября начались забастовки булочников и типографских рабочих. 25 сентября в Москве был образован Совет депутатов от типографий, попытавшийся взять на себя координацию забастовочного движения [214] . Затем забастовка перекинулась на железные дороги. 7 октября прекратилось движение на московско-казанской железной дороге, а к 15 октября бастовали уже все железнодорожные служащие Европейской России. 12 октября забастовали Московский городской почтамт и телеграф, а затем и рабочие центральной электрической станции, после чего остановился трамвай. К забастовке присоединились рабочие большинства московских заводов и фабрик, банковские служащие, чиновники некоторых других ведомств. Забастовка стала всеобщей. Именно к этому призывал Ленин еще несколько месяцев назад, но сама эта забастовка стала результатом деятельности не только и не столько большевиков, сколько тех оппозиционных сил, для которых главным смыслом революции было провозглашение
214
См.: Общественное движение в России в начале XX века. Т. 2. Ч. 1. СПб., 1909. С. 76.
Знаменитый царский манифест 17 октября 1905 года стал реальностью в результате двух факторов: массового организованного забастовочного движения (в Петербурге не было освещения, бастовали аптеки, типографии, почта, телеграф, и даже Государственный банк) с одной стороны, с другой — целенаправленного давления на царя С.Ю. Витте и поддерживавшей его группы высокопоставленных чиновников. Николай вначале склонялся к решительным действиям, но топить революцию в крови означало запятнать и свою репутацию перед Европой. Царь не пошел на установление диктатуры по той простой причине, что с диктатором надо было делиться властью (вполне возможно ее было и потерять), а дарование манифеста давало, по крайней мере, передышку без особого ущерба для его царских прерогатив. Действительно, правовая основа нового государственного строя вызывала в последующем неоднозначные толкования и даже иронию. Профессор М.А. Рейснер, например, писал об «абсолютизме, принявшем формы лжеконституционализма», а Готский альманах дал такую трактовку юридических основ государственного строя: «Конституционная империя с самодержавным царем» [215] .
215
Ганелин Р.Ш. Российское самодержавие в 1905 году. Реформы и революция. СПБ., 1991. С. 216.
Ленин оценил появление Манифеста 17 октября как первую победу революции, но эта оценка говорит как раз о том, что социально-психологический аспект происходящих событий Лениным не воспринимался. Он оценил появление этого документа в рамках своей «шахматной» логики, как очередной удачно отыгранный у самодержавия ход. Ленин был убежден, что революционный процесс находится на подъеме, что эта уступка самодержавия активизирует энергию масс, и, прежде всего, пролетариата. Как мы увидим, в данном случае «марксистско-плехановские очки» помешали правильному анализу реальной ситуации. Оценка текущих событий исключительно с точки зрения классовой борьбы и идеализация категории «пролетариат» в очередной раз подводит Ленина. Иногда он противоречит сам себе, сочетая глубокий и проницательный анализ политической ситуации с более чем сомнительными выводами. В данном случае Ленин не осознал, что дарование манифеста выбивает из революционного процесса не только буржуазию (для него это был даже желательный момент), но и значительные мелкобуржуазные слои города и деревни, т. е. те слои, которые он видел потенциальными союзниками «пролетариата» в борьбе за временное революционное правительство. Их революционность и их «демократизм» Ленин явно переоценил. Кроме того, в своей статье «Между двух битв» (последней статье, написанной в ноябре на пути в Россию), Ленин уже «хоронит» и Государственную думу. «Государственная дума, эта презренная и гнусная комедия народного представительства, оказалась похороненной: ее разбил вдребезги первый удар могучего пролетарского натиска» [216] . Ленин воспринимает события в России как приближение к гражданской войне, для него свобода на основе царской бумажки неприемлема. «Толкуют о свободе, говорят о народном представительстве, ораторствуют об учредительном собрании, и забывают постоянно, ежечасно и ежеминутно, что все эти вещи — пустые фразы без серьезных гарантий. А серьезной гарантией может быть только победоносное народное восстание… Полную свободу выборов, полную власть учредительного собрания может обеспечить только полная победа восстания, свержение царской власти и замена ее временным революционным правительством… Долой же всякое лицемерие, всякую фальшь и всякие недомолвки! Война объявлена, война кипит, мы переживаем маленький перерыв между двумя битвами. Середины не может быть… Кто не за революцию, — тот черносотенец» [217] .
216
Ленин ВМ ПСС. Т. 12. С. 51.
217
Там же. С. 56
Надо заметить, что эта статья, написанная эмоционально и хлестко, лучше других раскрывает психологию Ленина, его «манихейское», черно-белое восприятие реальности. В этой статье одной фразой — «гражданская война не знает нейтральных» — Ленин обозначил те черты своего мировосприятия, которые в будущем принесут ему недобрую репутацию. И, — что надо отметить особо, — эта статья объясняет, почему Ленин в ноябре 1905 года бросился в Россию. Он был уверен в грядущей гражданской войне, которая, рано или поздно, выведет на первые роли партию большевиков в качестве представителя интересов революционного пролетариата.
Сама большевистская партия в эти осенние месяцы 1905 года довольно быстро превращается из строго законспирированной организации профессиональных революционеров в действительную партию, начинающую создавать наряду с подпольными ячейками и полулегальные структуры. Тон задавал Петербургский комитет, в который в то время входили В. Невский, М. Эссен, И. Теодорович, А. Шотман, П. Красиков, Н. Крыленко. В ноябре 1905 года была проведена реорганизация партийных структур, после чего основой партийной организации стали заводские и фабричные социал-демократические группы («ячейки»). Эти группы избирали из своего состава заводской или фабричный комитет и представителей в районный комитет, по одному на 10 членов партии. Кроме этих выборных представителей в районный комитет входили также представители коллегии пропагандистов и агитаторов. При Петербургском комитете работали т. н. «агитаторская», пропагандистская, литературная и военно-боевая коллегии (последняя под руководством Николая Скрыпника и Владимира Невского) [218] .
218
См.: Москалев М. Бюро Центрального Комитета РСДРП в России. М., 1964. С. 77
В Москве большевики сделали основой своей деятельности пропагандистскую работу. Была создана литературно-лекторская группа МК, в которую вошли И.И. Сквор- цов-Степанов, М.Н. Покровский, А.Н. Рожков, В. М. Фри- че, С.И. Мицкевич, П.Л. Дауге, С.Я. Цейтлин. Эти люди занимались пропагандистской работой не только среди
219
Там же, с. 61.
220
Пятницкий О. Записки большевика. Д., 1926. С. 85.
Надо также отметить, что усилившееся после 17 октября погромно-черносотенное движение потребовало от революционеров (не только большевиков) определенной координации деятельности боевых дружин, которыми к тому времени располагали и большевики, и меньшевики, и эсеры. В какой-то мере сбылись прогнозы Ленина, что революционное действие рано или поздно вызовет ответное противодействие самодержавия. Скорее всего, Ленин надеялся, что сам этот процесс приведет к эскалации гражданской войны и выльется в массовое вооруженное восстание. Однако все же масштабы этого противоборства оказались гораздо меньше ожидаемых. Русский обыватель не торопился присоединяться ни к тому, ни к другому лагерю, да и армия оказалась гораздо более верноподданной и инертной, чем мог предположить Ленин. Кроме того, русскому правительству удалось удержать страну на грани финансовой катастрофы.
Еще в конце лета в газете «Пролетарий» № 15 от 23 августа (5 сентября) 1905 года было помещено редакционное примечание к статье «Финансы России и революция». В данном примечании, ссылаясь на книгу Рудольфа Мартина «Будущность России и Япония», редакция (Ленин) выражала полную уверенность в неизбежности финансового банкротства России. Прогнозировался дальнейший рост дефицита бюджета и государственного долга России.
Сегодня достоверно известно, что в декабре 1905 года Россия действительно оказалась на грани банкротства. По данным Б.В. Ананьича, реальная свободная наличность золота составляла не более 675 млн. рублей, в то время как на 8 (21) декабря 1905 г. выпуск кредитных билетов превысил 1250 млн. рублей. Однако царское правительство при- няло решение не объявлять о прекращении размена и использовать золотой запас до предела, «лишь бы не давать в руки революционеров явного свидетельства непрочности самодержавия. На заседании Комитета финансов 14 (27) декабря Шванебах прямо заявил, что прекращение платежей золотом может быть использовано в революционной пропаганде как свидетельство государственного банкротства» [221] . От банкротства, как известно, самодержавие спас крупный заем 1906 года у французских, английских, австрийских и голландских банков. 500 млн. рублей предоставили русские коммерческие банки [222] .
221
Ананъич Б.В. Россия и международный капитал. 1897–1914. Д., 1970. С. 157–158.
222
Там же, с. 173.
Таким образом, можно констатировать, что прогнозы Ленина в своей основе были верны, но развитие событий определялось слишком большим количеством факторов, результат взаимодействия которых было трудно предугадать. Так или иначе, но Ленин спешит в Россию.
Вечером 8 ноября 1905 года он прибыл в Петербург, где был встречен членом боевой группы при ПК РСДРП Н.Е. Бурениным, который привез его на квартиру к своей сестре В.Е. Ивановой на Можайской улице. В тот же вечер он встретился с членом ЦК Л.Б. Красиным, отвечавшим за деятельность боевой группы. Первое время Ленин пытается соблюдать легальность, но, обнаружив за собой слежку, с 4 декабря переходит на нелегальное положение [223] .
223
См.: Степанов Ю.В. Развитие ленинских взглядов на революцию в России (1905–1907). СПб., 1999. С. 123.
Ситуация, сложившаяся в России в ноябре 1905 года, была уникальной. По воспоминаниям А.В. Луначарского, который вернулся в Россию чуть раньше Ленина, в Петербурге не ощущалось власти правительства, «правительство как-то спряталось» [224] . В Петербурге открыто проходили заседания Совета рабочих депутатов, выходили оппозиционные газеты. С 27 октября в столице легально издавалась большевистская газета «Новая жизнь», имевшая в качестве издательницы известную актрису и гражданскую жену Горького М.Ф. Андрееву, а в качестве официального редактора — известного поэта и публициста Н. Минского. Наряду с видными большевиками (П.П. Румянцевым, Н.А. Рожковым, А.А. Богдановым, А.В. Луначарским, Лениным и др.) в газете сотрудничали представители литературной богемы — К. Бальмонт, Г. Чулков, Тэффи, Л. Андреев, Е. Чириков, Л. Галич. Печатался в газете и М. Горький. Редакция газеты помещалась на Невском проспекте, в громадных, богато обставленных комнатах. У входа в редакцию посетителей встречал роскошный швейцар. Многие мемуаристы отмечают, что первый номер легальной большевистской газеты имел громадный успех. М. Лядов вспоминал, что «газета превзошла все наши ожидания. Появление первой социал-демократической и притом определенно большевистской газеты, выступившей с первого номера с ярким, четким лицом (в приложении дана программа партии), произвело на публику потрясающее впечатление. Публика разбирала номера буквально нарасхват. К вечеру за отдельные номера платили уже по 3 рубля… номер разошелся в 80 тыс. экземпляров» [225] .
224
Луначарский Л.В. Воспоминания: Из революционного прошлого. Харьков, 1925. С. 35.
225
Лядов М. Из жизни партии в 1903–1907 гг. Воспоминания. М., 1926. С. 106–107.