Большие чемпионы
Шрифт:
Как ни странно, но в конце жизни Салливан сумел бросить пить и даже читал лекции о вреде алкоголизма. Последние годы жил хотя и не в нищете, но в бедности. 2 сентября 1918 года он умер в возрасте 59 лет на своей ферме в Массачусетсе, но, пожалуй, до Мохаммеда Али в Америке не было не то что боксера, но просто человека, который смог бы сравниться с ним в популярности.
ДЖЕНТЛЬМЕН ДЖИМ
Общего у второго чемпиона мира с первым было только ирландское происхождение. Во всем остальном между ними такое же расстояние, как между Бостоном, где родился Салливан, и Сан-Франциско, где родился Джим Корбетт.
Он появился на свет 1 сентября 1866 года. Мать будущего чемпиона, у которой кроме него было еще девять детей, помешалась на том, чтобы вырастить их «настоящими леди и джентльменами» — как она это понимала. Маленького Джима вечно
Как ни странно, но полоумная мамаша не то задала своему сыну курс на всю жизнь, не то верно развила заложенное в нем от природы. Когда он вырос, никто не смог бы угадать в Корбетте уроженца ирландских трущоб Сан-Франциско.
Боксом Корбетт увлекался наравне с бейсболом, а еще бредил театром. Если заменить бейсбол на гольф, то набор получился бы вполне джентльменский. Джим поступил в колледж, одновременно стал работать в банке и долгое время полагал, что проведет жизнь, медленно, но верно продвигаясь по служебной лестнице. Однако судьба распорядилась иначе. Впрочем, в судьбе Джентльмена Джима нет ничего случайного. Настоящий американский кузнец собственного счастья, Джим всего в жизни добивался сам. Правда, и природа наградила его талантами сверх меры.
Корбетт любил рассказывать, как в школе его "вызвал на бой" парень намного выше и сильнее его, и как он, отчаянно труся, все-таки явился после уроков на рандеву за здание школы. Противник Джима тут же набросился на малявку, а тот сделал шаг в сторону и ударил, после чего здоровяк оказался в нокауте.
Поверить в эту историю целиком очень трудно. Во-первых, потому, что она как две капли воды похожа на десятки таких же историй о детстве других боксеров, а во-вторых, потому, что описанный прием — шаг в сторону с ударом, да еще нокаутирующим (кстати, Корбетт и в зените своей карьеры не был но-каутером), относится к числу самых сложных в боксе. Но что-то в этом роде, наверно, действительно произошло, так как жить в районе, где провел свое детство Корбетт, и не драться постоянно было невозможно, тем более что одними своими джентльменскими костюмчиками он провоцировал агрессивных сверстников, испытывавших нечто вроде ленинской классовой ненависти к тем, кто хотел и мог вырваться из трущоб, где им предстояло провести всю жизнь.
Совершенно невозможно точно установить, когда Джентльмен Джим стал профессионалом. В банке он проработал на разных должностях шесть лет. На все времени уже не хватало, и из трех своих хобби — театра, бокса и бейсбола — чем-то необходимо было пожертвовать. Он почти отказался от бейсбола, но продолжил играть в полупрофессиональной труппе и ходить в боксерский клуб. Потом пришло время оставить и банковскую карьеру. Трудно сказать, когда именно Корбетт решил отказаться от синицы, которую давно и прочно держал в руках, и отправиться ловить журавля в небе. Но, зная всю последующую его карьеру, нетрудно предположить, что и этот свой шаг он рассчитал, как рассчитывал все и всегда в своей жизни.
Слава Салливана гремела по всей Америке. О заработках его тоже постоянно говорили, что неудивительно, так как в среднем за год он получал в несколько раз больше президента страны. Четыре года любительских боев, проведенных в перчатках и без них, убедили Корбетта, что у него есть неплохие шансы добиться успеха в таком денежном деле. За все это время он проиграл лишь один бой — некоему Билли Уэлчу, да и то по очкам, но уже в следующем бою нокаутировал своего обидчика в первом же раунде.
Для своего времени Корбетт был очень высок — 186 см, а его вес в начале карьеры составлял примерно 81—82 кг. Кроме того, он прекрасно бегал спринтерские дистанции и был отличным гимнастом. И наконец, за внешностью, которая гораздо больше подходила актеру, работающему в амплуа героя-любовника, чем герою ринга, скрывался настоящий боевой дух и абсолютная уверенность в своих силах и голове. Ни то, ни другое его не подвело.
Кроме того, Корбетт оказался настоящим новатором в боксе. Точнее, в тяжелом весе. Салливан и его предшественники задали определенный, агрессивный, но в целом незамысловатый стиль. Так дела обстояли далеко не всегда. Чемпион Англии в тяжелом весе 1795—96 годов-Даниэль Мендоса не обладал сильным ударом и ростом был всего 170 см, но весь бой строил на непробиваемой защите. Другой чемпион, царивший на
Первый профессиональный бой (впрочем, никто не может утверждать, какой бой Корбетта был первым профессиональным) Джентльмен Джим провел с известным боксером Джо Коински 30 мая 1889 года, но после четырех раундов его прервала полиция.
Боксеры остались недовольны таким раскладом и менее чем через неделю, 5 июня, провели повторный матч, для которого на этот раз избрали место, куда, как они полагали, полиция не сунется, — речную баржу.
В этом бою как ни в-одном другом проявился характер Корбетта. В первой встрече с Коински он растянул запястье правой руки, но даже не попытался под этим предлогом отложить встречу. Во время второго боя он сильно травмировал две костяшки и левой руки. Тогда Джим на ходу перестроился и стал наносить левые боковые таким образом, что вся тяжесть удара приходилась на другие костяшки. Кроме того, он ни секунды не стоял на месте. Коински бегал за ним и не поспевал, пока наконец не выдохся в двадцать седьмом раунде, после чего бой был остановлен: секунданты спасли Джо от нокаута. Еще одна любопытная деталь этого боя: до сих пор не вполне ясно, по каким правилам он проходил, — одни источники утверждают, что оба дрались в пятиунцевых перчатках, а по другим данным, у Корбетта были маленькие двухунцевые перчатки, а Коински дрался в обычных уличных перчатках со швами.
Однако Корбетта все никак не воспринимали всерьез. Среди других боксеров того времени он со своими джентльменскими манерами, страстью к театру, костюмами, внешностью и прической в стиле «помпадур» со взбитой, зачесанной назад и набриолиненной копной волос казался не просто белой вороной, а инопланетянином.
21 мая 1891 года Корбетт встретился с австралийским негром Питером Джексоном, с которым незадолго до того отказался драться Салливан. Великий Джон Л. прямо сказал, что чемпионский пояс в тяжелом весе — такая ценность, что нельзя допустить, чтобы он достался негру. Публику это вполне устроило. Она в большинстве своем считала точно так же, и никого не покоробило, что Джон Л. косвенно признал, что мог проиграть Джексону. Впрочем, зная Салливана, можно твердо сказать: Джон Л. имел в виду нечто другое. Он никогда не сомневался, что может победить кого угодно. Не сомневался он и в том, что и Джексон ему по зубам, но он действительно полагал, что «не негритянское это дело» —драться с самим чемпионом мира. Современникам такой взгляд на вещи был более понятен, чем нам, поэтому никто и не подумал обвинить Салливана в трусости.
Корбетт был по своим убеждениям куда большим расистом, чем Салливан — это еще сыграет в его жизни определенную роль, — но он все-таки решил встретиться с Джексоном, возможно, чтобы косвенно показать свое превосходство над Сал-ливаном. Бой получился очень тяжелым и продолжался 61 раунд, после чего объявили ничью. Большинство экспертов согласились с этим вердиктом. Корбетт до конца своей жизни будет утверждать, что на самом деле выиграл этот бой, в частности на том основании, что после боя Джексон говорил, что у него страшно болели и руки, и ноги, а у него самого болели только руки. В своих воспоминаниях Джентльмен Джим вообще выдумывал довольно фантастические объяснения, почему неудачные для него бои закончились так, а не иначе, из чего становится ясно, — Корбетт все-таки не умел проигрывать, что и продемонстрировал в одном из своих следующих боев в лучшем, или, точнее, худшем виде. Вообще Джентльмен Джим был гораздо более противоречивым человеком, чем можно подумать, поверхностно ознакомившись с его биографией. Видимо, он страдал тяжелой психопатией, причем наследственной. Его отец убил свою жену, мать Джима, сделавшую его Джентльменом, а затем покончил с собой. Впоследствии жена самого боксера утверждала, что он имел явную склонность к садизму и обожал, например, держать горящую сигару как можно ближе к ее лицу, наслаждаясь ее ужасом, а мог и прижечь ей кожу. Все это настолько не вяжется с его конфетным обликом, что в такие россказни как-то даже трудно поверить, но в скором времени Джентльмен Джим еще покажет, на что он способен.