Большие дела
Шрифт:
– Здорово, - отвечает он.
– Ну что там слышно?
– Да, пока ничего конкретного.
– Значит его сегодня не выпустят?
– спрашивает он, и я читаю в его глазах надежду, что я опровергну его предположение.
Но, к сожалению, сказать мне нечего. Боюсь, действительно сегодняшнюю ночь дядя Юра проведёт в застенках. Я подхожу к телефону и набираю номер Куренкова.
– Слушаю, - раздаётся его уставший голос.
– Роман Александрович, это Брагин.
– Пока сказать нечего, - сухо отвечает
– Ждём вестей из Москвы.
– Понятно…
Понятно, что ничего не понятно.
– Если что-то прояснится, я тебе позвоню, - добавляет он.
Ну да. Если что-то прояснится.
– Кофе будешь?
– спрашивает Трыня, когда я кладу трубку.
– Кофе? А посущественнее ничего нет?
– Чего?
– подвисает он.
– Ты выпить что ли хочешь?
– Я про еду вообще-то. Сегодня ещё маковой росинки во рту не было.
– Пельмени есть, - взмахивает рукой он.
– Будешь?
– Буду конечно.
– Ну, пошли на кухню тогда.
Мы проходим на кухню и он, достав из шкафа кастрюлю, набирает в неё воду.
– Ты сам-то ел?
– спрашиваю я.
– Да, ел что-то, - морщится он.
– Ты лучше скажи, как это всё получилось.
– Не знаю, Андрей. Пока информации нет, но мы узнаём и обязательно узнаем.
Он молча кивает.
– Давай, себе тоже свари.
– Не, - отвечает он.
– Я не буду.
– Давай-давай, сейчас главное сохранять обычный ритм и распорядок, чтобы быть гото…
– Ты прикалываешься что ли?
– перебивает он.
– Как всё это можно сохранять, когда тут такое?
– Ну а что ты предлагаешь, заламывать руки и рыдать во весь голос? Нужно не паниковать и сохранять трезвый рассудок. Он может понадобиться.
– А если не удастся его оттуда вытащить?
– Удастся, Андрей, не может не удаться. Ты бы знал, какие люди сейчас задействованы в процессе освобождения Платоныча.
– Какие? Чурбанов?
– Да, Чурбанов, совершенно верно.
– И что, - усмехается он.
– Это действительно большая шишка?
– Да, Андрей, очень большая. Он зять Брежнева и заместитель министра внутренних дел.
– И он даст приказ освободить батю?
– Надеюсь, даст. Это и в его интересах тоже. А скажи, пожалуйста. Ты Эдику говорил про то, что мы с батей упоминали этого Чурбанова?
– Чего? Ты совсем что ли?
– Просто один человек, который разговаривал со Снежинским, оказался в курсе, что я имею дела с Чурбановым. Но о моих контактах с Чурбановым почти никто не знал. А человек этот, кстати, и дал приказ арестовать Платоныча. Врубаешься?
– А я-то причём? Я-то откуда знаю про твои дела? Хоть с Чурбановым, хоть не с Чурбановым.
– Ну, мы же от тебя ничего не скрывали, считая тебя частью нашей семьи… то есть нашего братства. Мы тебе полностью доверяли всегда.
– А сейчас, значит, перестали?
–
– Сейчас перестали доверять?
Я на мгновение теряюсь, задумываясь, как лучше ответить. Лишь на короткое мгновение, но ему этого хватает для того, чтобы дёрнуться.
– Понятно, - хмыкает он.
– Нет, не перестали, - запоздало отвечаю я.
– Не перестали, просто… просто все люди делают ошибки. Я делаю, Платоныч делает и ты можешь сделать. Я тебе доверяю, Андрей, но хочу понимать, сделал ли ты ошибку, приведшую…
– К чему приведшую? К аресту отца?
Он ставит передо мной тарелку.
– Неважно, - трясу я головой, - ты говорил Снежинскому про Чурбанова?
– Смешная фамилия, да?
– вдруг ухмыляется Трыня.
– Как думаешь его в школе звали? Есть предположения?
– Андрей!
– Ты это, - кивает он мне.
– Ешь спокойно, а потом, когда будешь уходить дверь захлопни и всё, ладно? Мне просто с Юлькой надо встретиться. Она там ждёт уже, наверное.
– Погоди, я тебя подвезу, - предлагаю я.
– Не, - машет он головой.
– Это здесь, рядом совсем, не бери в голову.
Он выскакивает из кухни, и я, встав из-за стола, иду за ним, но, выйдя в прихожую, успеваю увидеть только, как захлопывается дверь. Блин! Блин-блин-блин! Какого хрена! Подскакиваю к телефону и набираю номер в машине.
– Алло, - отвечает Игорь.
– Игорёк, тормозни там Трыню, пожалуйста. Он сейчас из подъезда выскакивает.
– Так это… мы не подъехали ещё. Будем минут через пять…
Твою дивизию! Я звоню Юльке. Её номер телефона надёжно сохранён среди остальных важных или ненужных номеров, остающихся в моей памяти.
– Алло, - отвечает Юлька Бондаренко.
– Юль, привет, это Егор. Что-то до Андрюхи не могу дозвониться, не знаешь где он сейчас может быть?
– Не знаю, - говорит она.
– Понятия не имею.
– Ясно… Ну а как дела, вообще-то? Как у вас с Трыней?
– Дела нормально, а с Трыней пока никак. Мы, похоже, слишком разные с ним. Моя мама в кои-то веки права оказалась.
– Мама?
– удивляюсь я.
– Права? То есть вы что… расстались что ли?
– Какие громкие слова, - хмыкает она.
– А из-за чего хоть, Юль? Надеюсь, не из-за глупости какой-нибудь?
– Ладно, Егор, мне идти надо, приятно было поговорить…
Твою ж дивизию… И куда его понесло? Надеюсь, не к «Орбите» и не к… Снежинскому, единственному человеку на земле, способному всё понять и принять…
Я возвращаюсь за стол и со злостью пожираю пельмени, будто это они во всём виноваты и я их за это уничтожаю, перемалывая острыми звериными зубами. Получайте, суки! Вот вам, вот вам! После того, как все враги оказываются поверженными, я заказываю межгород в кредит и жду, когда меня соединят с московским казино.