Большие дела

Ромов Дмитрий

Приглашаю к телефону Лиду и снова жду, теперь - пока она подойдёт.

– Как там Бакс?
– спрашиваю я.

– Да ничего, уже более-менее нормально, - сообщает она.

– Отлично. Когда его выписывают?

– Ещё, наверное, неделю будет лежать.

– Значит дожидаться не будем. Вот тебе задание. В декабре, во второй половине будем делать новогоднее шоу.

– Какое ещё шоу?

– Яркое, дерзкое, вызывающее, вот какое. Будем делать конкурс красоты.

– Что?

Как в Америке что ли?

– Как в Америке?
– переспрашиваю я.
– Нет, гораздо лучше, чем в Америке. Нужны девушки со всего Союза. Пусть присылают фотографии и приезжают на отборочный тур. Посоветуйся с Баксом, как всё обустроить. Считай, что это ударная стройка, потому что времени почти уже не остаётся. Месяц. Так что начинай прямо сегодня, ясно? И всё должно быть на самом высоком уровне, чтобы Америка твоя зарыдала от зависти.

– Поняла. А ты когда приедешь?

– Приеду скоро. Молодец, что поняла. Значит, действуй.

Ночь проходит тревожно. Я постоянно просыпаюсь, а едва заснув оказываюсь погружённым в жуткие кошмары и снова просыпаюсь, обливаясь холодным потом. Под утро раздаётся телефонный звонок. Я подскакиваю, как пружина и в один прыжок оказываюсь у тумбочки.

– Алло.

– Егор, привет, - раздаётся голос Платоныча.
– А где Андрей?

– Не знаю. Тебя отпустили?

– Да, вот только что домой пришёл, а тут никого. Ты его когда последний раз видел или слышал?

– Вчера вечером, - выдыхаю я.
– Сейчас подъеду. Или ты спать будешь?

– Какой сон, шутишь что ли?

Часы показывают без пятнадцати четыре. Я быстро одеваюсь и выхожу из дома. Про «подъеду» я, конечно, погорячился. Машины нет, а зелёный «еразик» у подъезда не в счёт. Да и спят в нём бойцы. Не буду же я их тревожить. Спят охранники, спят бандиты, спят менты и кагэбэшники. Только мы с Платонычем не спим.

Я добегаю до него за десять минут и поднимаюсь на четвёртый этаж.

– Кофе?
– спрашивает он, открывая дверь.

Да, а что нам ещё остаётся этим ранним, чуть морозным почти что утром.

– Рассказывай, - говорю я.

– Ну, особо рассказывать нечего, - пожимает плечами Платоныч.
– Доказать они пока не могут ничего. Но главное обвинение касается мясного производства. Следак тряс передо мной пачкой бумаг, затрагивающих наши дела. Говорил, что там подобраны все накладные, сколько пришло и сколько ушло, по каким каналам приобреталось сырьё и как всё сбывалось.

– Думаешь, действительно нарыли?

– Трудно сказать, нужно узнать как-то, что вообще у них имеется.

– Что за следователь был?

– Молодой парнишка, Владимир Черноусов. Рвёт анус из всех сил. Ладно, давай, расскажи,

что в моё отсутствие у вас случилось.

Я рассказываю о произошедших событиях.

– Это ужас какой-то, - качает головой Большак.
– То есть вы убили сотрудника при исполнении?

– Вряд ли он был при исполнении, - неуверенно говорю я.
– Разговор был неофициальным, но, как бы то ни было, да, Суходоев ушёл в иной мир.

– Ты уверен? Проверили?

– Да, проверили, - киваю я.

– Шухер, я думаю, будет знатный.

– Не сомневаюсь. Не знаю, говорить ли об этом Куренкову. По идее надо, но и страшновато, честно говоря.

– Пока не говори, - советует дядя Юра.
– Посмотрим, что будет. Хотя, может, и смотреть не стоит? Может, уедешь в Москву, пока всё не образуется? Тем более, тебе нужно там дела с Айгюль устраивать. Там, конечно, тоже небезопасно, но сейчас чем дальше от этой жабы Печёнкина, тем лучше.

– Возможно, - качаю я головой.
– Пока не знаю, не решил ещё.

– Ну, а Андрею не нужно было своих подозрений высказывать. Где вот его искать теперь?

– Надеюсь, не у Снежинского. Я сейчас поеду к нему домой и проверю.

– Смотри только, не усугуби ситуацию, - предупреждает меня Большак.
– Не дави на него, он ещё ребёнок.

Сегодня мой новый водитель устроится на фабрику, а пока мне приходится вызывать такси.

– Давай я тебя отвезу, - предлагает дядя Юра, но я отказываюсь, поскольку втягивать его ещё и в избиение Снежинского совсем не хочется.

Снежинский долго не открывает дверь, но потом появляется на пороге весь взлохмаченный и с красными глазами. На нём семейные трусы и майка алкоголичка.

– Какой неожиданный и чрезвычайно ранний визит, - говорит он.
– Чем обязан этому трезвону?

Я не слушаю его трёп и, отодвинув в сторонку, молча вваливаюсь в квартиру.

– Эй, Брагин, какого хрена! Я на тебя жалобу напишу, ты понял?

– Показывай сам, - отрывисто бросаю я и двигаю дальше.

Обхожу всё, но Трыню не обнаруживаю.

– Где Андрей?
– нависаю я над Эдиком.

– Терентьев что ли? Ты издеваешься? Что ему здесь де…

Я не даю закончить и хорошенько так втыкаю ему в солнечное сплетение.

– Где Андрей?
– повторяю я вопрос.

– Не знаю… - кое-как продышавшись выдавливает он, мотая головой.

И тут же получает в тыкву.

– Спрашиваю последний раз! Где…

– Да не знаю я!
– опережает он мой вопрос.
– После того, как ты запретил общаться, я с ним не виделся. Говорил один раз по телефону, сообщил, что ты не разрешаешь видеться и всё.