Большие Песцовые радости
Шрифт:
— Олег рассказывал, что благодаря вам ему удалось продать первую картину. Сложно было договориться с галереей?
— Почему вдруг сложно? Ваш дядя — прекрасный художник. Я показала несколько фотографий его работ, и владелица галереи согласилась, что в них есть потенциал, а значит, найдутся те, кто станет вкладывать в это деньги. Картина, кстати, была продана через час после того, как ее вывесили.
— Владелица галереи — ваша подруга? — предположил я.
— Что это меняет?
Она вздернула подбородок, стараясь не встречаться
— Мы хотим получить консультацию относительно продаж картин Древних, — сказал я, — но не знаем к кому обратиться.
— Настоящие картины Древних? — удивилась она.
— Именно, — поддержал меня дядя. — Совершенно случайно достались. Хочешь взглянуть?
Она хотела сказать нет, но любопытство победило.
— Было бы интересно.
— Сейчас принесу, — подхватился Олег и рванул к себе за картинами.
— Где он умудрился их достать? — спросила Шалеева уже вполне человеческим голосом.
— В помещении Древних, с которого только недавно спала защита, — ответил я. — Вы же знаете, что он специалист по археологии, которого за знания и удачливость уважают коллеги.
— Коллеги…. Да уж. — Она поджала губы явно вспомнив соперницу.
— Не все, конечно. Некоторые завидуют и хотят подставить. Недавно буквально был случай со знакомой дяди… Впрочем, не думаю, что я имею право это рассказывать. Очень уж некрасивая история получилась, — навел я тумана. — К сожалению, в археологической среде очень много завистников. И много желающих примазаться к чужому успеху. Олег не всегда может твердо сказать нет, он бывает слишком мягким.
Холодок из глаз Ольги уходил. Возможно, она мне не верила, но очень хотела верить — уж это-то я чувствовал, благодаря навыкам Соблазнения — вот такой интересный эффект от впитанного модуля. На всякий случай я проверил, не использую ли чего неосознанно — только влюбленной Шалеевой мне не хватало. Но нет, не использовал.
Олег подошел с картинами и сразу выставил их перед Ольгой.
— Это точно картины Древних? — недоверчиво уточнила она. — Но ты рисуешь куда лучше.
— Это картины древнего художника, — подтвердил Олег. — Он был не очень талантливым, но усердным. С художественной стороны они ценности не представляют, только с археологической. Мы подумывали сделать их основой нашей картинной галереи.
— Если что и делать основой, то только твои картины, — категорично сказала Ольга. — Эта мазня твоим работам в подметки не годится.
— То есть продажу поддерживаешь?
— В этом я не уверена, — покрутила она головой. — Это раритет, стоимость которого с годами только вырастет. Или у вас проблемы с деньгами?
— Шутишь? — удивился Олег. — Да они сейчас к нам со всех сторон липнут. Я и свою работу решился продать только потому, что ты предложила…
— Давайте мы все это обсудим за столом, — предложил уже я.
Я чувствовал себя лишним, но никак не мог придумать предлог, чтобы удалиться. А ведь без
— Да, Алексей Дмитриевич?
— Илья, как там у тебя дела в академии? Помощь не нужна?
Это были кодовые слова для разговора по телефону, означавшие, что как раз моя помощь нужна в Дальграде.
— Спасибо, нет, сам справляюсь, — ответил я, что подразумевало: постараюсь прибыть как можно скорее.
Возможно, это была перестраховка и никто нас не слушал, но в последнем сомневался не только Греков, но и я. Все же государственные структуры были относительно независимыми, а статус Шелагина пока не подтвержден.
— Тогда не отвлекаю, — бросил Греков и отключился.
Я снял защиту от прослушивания и сказал:
— Простите, но я должен вас покинуть. Срочные дела.
Наверное, я был убедителен, потому что на лице Ольги не появилось ни грана сомнения, Олег, как мне показалось, даже обрадовался, но вид принял сожалеющий и заявил:
— Илья, мы все прекрасно понимаем. Надо так надо. За щенком я присмотрю.
— У вас есть щенок? — удивилась Шалеева.
Вынес я Глюка и его вещи в гостиную ничуть не переживая, что он испортит романтический вечер дяде. Глюк внимательно обнюхал новое лицо в своем окружении и даже не стал ворчать — первый признак, что все пройдет хорошо.
Я сделал вид, что ушел, но на самом деле выключил телефон и перенесся по Маяку в Дальград. Назад вернусь по Маяку в Философском Камне. Стоял он у меня в комнате ровно посередине. И при невозможности никому, кроме меня, попасть в мою спальню был относительно безопасен для перехода.
В Дальграде я вышел в своей башне, набросил невидимость и пошел к Грекову. Находился он в отведенных ему апартаментах. Видимо, чтобы меня не демаскировать.
— Что случилось Алексей Дмитриевич? — спросил я, войдя, как мы договаривались, без стука и тут же развеивая невидимость.
— О, Илья, быстро ты, — обрадовался он. — Не верил, что так возможно, а поди ж ты…
— Я же сказал, что появлюсь быстро при необходимости. Необходимость-то какая?
— Реликвию надо настроить под одного из губернаторов. С теми же оповещениями, что и на Фадеева. Он сейчас у Павла Тимофеевича, на клятву они договорились, но тот выставил условие увидеть реликвию до клятвы.
— В принципе риска нет. Ее как привязать, так и отвязать можно.
— Истину глаголешь, вьюнош, — кивнул Греков. — Павел Тимофеевич решил пойти навстречу. И поручил мне найти нужную реликвию. Посетитель предупрежден, что дело это небыстрое, но он уперся и не хочет уходить, пока не получит желаемое.
Я извлек контейнер с реликвиями, который хранился у меня в пространственном кармане.
— Ты прямо филиал императорской сокровищницы, — заржал Греков. — Кстати, а что там в ней было-то?