Большие Песцовые радости
Шрифт:
— Нужно выяснить, кто пропадал. И если группа потеряла одного — то в результате чего.
— В Дальграде это фиксируется. Запрос сделаю, пришлют. Как думаешь, ориентировочно на какое время запрашивать?
«Максимум пара месяцев».
Я это сразу же пересказал Грекову, он кивнул и отдал распоряжение.
— А по нашему Проколу?
— По нашему все сложно. Записи там велись только на камеры. Кстати, мы выяснили по поводу той группы, на которую повесили грабеж Живетьевой, — он хмыкнул, выразительно на меня глянув. — Даже дорогу их к Проколу по камерам
— От Прохоровых? — Я задумался. — Помните они уперлись с тем куском земли, где вроде как ничего нет?
Греков замер и почесал затылок.
— Думаешь, могли скрыть так близко от нас? Хотя что это я? Конечно, могли. Там должно быть не такое уж огромное производство. — Он постучал по столу. — Проверить надо. Чем быстрее, тем лучше. И лапу государства наложить, если это так. В частных руках такие вещи опасны. А это еще везли на продажу. Или на проверку с последующим заказом. Нужно бы туда выбраться…
— Там близко моя фабрика, которую я получил в качестве компенсации от Живетьевых и на которой я не был. Это совсем рядом, можно выбраться и проверить. Спорный участок небольшой, осмотрю быстро.
— Один, что ли, собрался? Нет, дружок, это так не работает, когда все развлечения достаются только тебе. Я тоже еду.
— Как вы едете? Я порталами перехожу.
— Отвезешь меня через Изнанку, — предложил Греков. — А я на той стороне транспорт организую и охрану, чтобы посолиднее все выглядело.
— Лишним не будет: Философский Камень репортеры осадили. Ни пройти, ни проехать, — пожаловался я.
— Разгоним, — сообщил Греков, сразу набрал кого-то в Верейске и озадачил известием о том, что мне нужен срочно кортеж для проверки моей собственности, а именно: фабрики шелка. И на фабрике нужно проинформировать людей, что я приеду. Чтобы не получилось так: приезжаю и стою перед закрытыми воротами.
В принципе я даже не возражал: у меня было чем озадачить тамошний персонал, то есть повод для поездки получался очень убедительный. Мне было интересно, что получится по итогу из паучьего шелка, который даже в мокром неоформленном виде уже выглядел достойно.
После этого Греков связался с Шелагиным-старшим через устройство связи Древних, которое, как оказалось, они использовали в фоновом режиме, и сообщил, что отлучается по серьезным делам.
До оранжереи Греков прошел в моей компании в невидимости, а там мне пришлось закрывать нас иллюзиями, чтобы Прокол никто не увидел.
— Императорская сокровищница тоже здесь? — кивнул Греков на домик целителя, когда оказался на Изнанке.
— Нет, со мной в контейнере. Выдать вам?
— Зачем мне? — удивился он. — В новой сокровищнице выложишь. Там все равно ничего важного не было. Разве что полезное и дорогое. А тебе самому не интересно было туда заглянуть?
— У меня столько интересного, что на все времени не хватает, — ответил я. — Я бы в первую очередь живетьевские записки проверил, но и до них у меня руки не доходят.
«А еще у нас есть очень интересные и полезные сейфы, — оживился Песец. — Вот их содержимое
«Их еще открыть надо», — я невольно вздохнул.
— Тю — нашел, о чем переживать — о записках сбрендившей старухи. Дойдут до них руки, не дойдут — это не столь важно. Тебе сейчас нужно жить полной жизнью. Кстати, через твою личину артефакт борделя не пробился, не вычислили тебя.
— А хотели?
— Девка, с которой ты уходил, — точно хотела. Она на тебя такую рекламу навела.
Он подмигнул, но мне его слова ничуть не польстили. И вообще, воспоминания скорее были неприятными, чем вызывающими гордость. Захотелось поменять тему.
— А что не так с княгиней Беспаловой? Князь Прохоров, который покойный, намекал на какие-то неприглядные тайны.
— Да какие там тайны? Калерия Кирилловна погуливала, еще будучи не замужем. Князь Беспалов не хотел жениться, когда она оказалась в положении. На него император надавил. Уж больно отец там непростой у Калерии Кирилловны. Так что все закончилось благополучно, а о той давней истории уже мало кто помнит.
— Но есть подозрение, что старшая дочь Калерии Кирилловны — не княжеских кровей?
— Да кто его знает? Может, и княжеских, но не беспаловских, — хохотнул Греков. — Одно точно, Беспалова осталась должна Живетьевой по результатам определения отцовства. Повезло ей, что не мальчик, иначе проблемы наследования бы вылезли. Боишься, что дочь тоже погуливать начнет?
Он повернулся ко мне, но я от дороги не отвлекался. Конечно, здесь другого транспорта не наблюдалось, но врезаться в какую-нибудь изнаночную тварь можно было запросто. Из изнаночных тварей в настоящий момент меня интересовали только камнеплюи. Их здесь не водилось, а значит, никого давить смысла не было: в стазисном ларе не так много свободного места, поэтому пусть запас ингредиентов сохраняется естественным способом, прямо в твари.
— Думаете?
— Да кто ее знает? — вздохнул Греков. — На мать она характером не похожа, но, как говорится, в тихом омуте…
Мне казалось, что Таисия слишком правильная, чтобы проворачивать то же, что и мама.
— Всех превентивно подозреваете?
— Работа у меня теперь такая, — посмурнел он. — Я Павлу Тимофеевичу пытался доказать, что у меня уровень недостаточный для должности, на которую он меня поставил, а он в ответ, что больше никому не доверяет. Так и я мало кому доверяю, даже с клятвами. Некоторые и с клятвами умудряются гадить.
За примером далеко ходить не надо было. Тот же лакей из княжеского дома, который помогал Николаю, идя против прямого княжеского приказа. Правда, он находился под ментальным влиянием и был уверен, что действует на пользу Шелагиным. Короче говоря, все сложно в вопросе клятв…
На той стороне мы вышли задолго до приезда обещанного эскорта. Я успел забрать еще мокрые паучьи шелковые нити и Глюка тоже решил взять. Нацепил на него ошейник с артефактом, изменяющим внешность. Не страшно, что похож на беспородного, главное — что в нем никто не признает потомка живетьевских собак.