Большие Песцовые радости
Шрифт:
— Это какая-то махровая смесь некромантии с целительством, — буркнул Шелагин. — Обнародование такого сильно ударит по репутации Стаминских.
— Это будет бездоказательное обвинение, — возразил Греков. — По видео не определишь, сперла ли Евгения Павловна сердце или нет.
Сердце пропало, но воспринималось клятвой живым…
— Можно ли найти пропажу, используя заклинание поиска живого человека по вещи?
— Вряд ли, — скривился Греков. — Если Живетьевы считают, что Арина Ивановна мертва, то оно наверняка так и воспринимается заклинаниями. Не побежали бы оттуда те же Грабины, не будучи
— Это если не идет речь об очередной хитрой игре Живетьевых, — возразил Шелагин. — Не доверяю я этой Дарине.
— Саш, может, я и идиот, но я не могу представить, что Живетьева могла так быстро восстановиться без мозгов. Мы — не компьютеры, наша память в сохраненном виде нигде не находится, поэтому будем исходить из варианта, что Арина Ивановна способностью клонирования памяти не владела, а значит, все, что она знала, погибло вместе с ней. Вопрос, что можно получить из сердца?
— Редкий органический яд?
— Саш, я серьезно. Живетьева, конечно, была той еще змеей, но вряд ли Евгения Павловна похитила сердце ради алхимии. Стаминские в алхимических успехах не замечены. Если она провернула все это незаметно, то вряд ли ради того, чтобы заспиртовать и наслаждаться трофеем. Исходить надо из худшего варианта. Но реального.
— Если метка клятвы как-то зависит от функционирования сердца, возможно, через него можно как-то влиять на тех, кто под клятвой? — предположил Шелагин. — Вот ведь незадача, и проконсультироваться не у кого…
— У меня есть записи Живетьевой, но я не уверен, что там про это есть, — я вздохнул. — И их очень много.
— И я не уверен, — признал Греков. — Я вообще не слышал о зависимости сложных клятв от сердца и мозга.
— Но если Грабина говорила об этом свободно, значит, это не является секретом? — предположил я. — Возможно, Зимин сможет проконсультировать. Может, нам навесили лапши на уши, а мы переживаем?
— Сердце не исчезло само по себе, — скривился Греков. — А если исчезло, с него собрались поиметь какую-то пользу. И не надо мне говорить, что сердце без мозгов ни на что не годно. Давайте-ка все-таки вызовем Зимина на консультацию.
Говорить о негодности сердца мы не стали. Тем более что на видео сердце выглядело очень даже годным: сокращалось даже в руках Евгении Павловны, будучи выдернутым из тела.
Зимин оказался не занят и согласился к нам подъехать, хотя было уже довольно поздно. Отправился встречать его Греков, но о причине вызова завел разговор, только когда они оказались в защищенном помещении моей башни.
— Иннокентий Петрович, не уверены, что вы знаете ответ на интересующий нас вопрос, но хотя бы скажете, к кому можно будет обратиться за консультацией.
— Вы его сначала озвучьте, а потом уже будем решать, достаточно ли окажется моих знаний, — чуть снисходительно ответил Зимин.
— Начнем с предварительного, так сказать, вопроса. Правда ли, что при определенных клятвах их отпечаток на ауре изменится, когда разложатся сердце и мозги того, кому была дана клятва.
— Есть такие, — признал Зимин. — Отпечаток не пропадает после смерти того, кому была дана клятва, но меняется так, что можно с определенностью сказать: человек, которому дана эта клятва, мертв. И меняется постепенно. Это относится
— А если со дня смерти прошло уже несколько дней, а отпечаток остался неизменным?
— Скорее всего, этот человек жив, а вас ввели в заблуждение.
— Человек совершенно точно мертв, но есть подозрение, что сохранили его сердце.
— Зачем? — удивился Зимин.
— Это мы и хотели у вас узнать. — сказал Греков. — Сначала мы подумали было о некромантии, но сердце явно сохраняется живым. Где его можно использовать? И вообще, можно ли как-то через него влиять на человека под клятвой?
Зимин озадаченно покрутил головой.
— Ну вы и вопросы задаете… Мой хороший знакомый как раз в свое время изучал клятвы и их влияние на ауру, но я не уверен, что и он ответит вам на этот вопрос. Это что-то из знаний Древних. Возможно, Арина Ивановна бы вам ответила. Если бы захотела.
— Арина Ивановна уже никому ничего не ответит, — хмыкнул Греков. — Живетьевы в этом уверены. А вы?
— Я тоже, — ответил Зимин. — Арина Ивановна была главой нашей гильдии. Без действующего главы часть артефактов перестала работать. А еще может быть, что они были завязаны исключительно на Живетьеву. Возглавляла Гильдию она давно, уходить не собиралась, а о том, что ей придется столкнуться с хранителем императорской реликвии, знать не знала. Но в любом случае артефакты считают ее мертвой.
— Но не клятва… — задумчиво протянул Шелагин.
— Так это вы про нее? — вытаращился на Шелагина Зимин.
Греков лишь укоризненно покачал головой и пришел на помощь другу.
— Да, мы предполагаем, что Стаминские себе оставили на память от Арины Ивановны либо сердце, либо мозги, либо и то и другое. Как вы понимаете, этой семейке ничего из перечисленного лишним не будет.
— Тела действительно никто не видел, — согласился Зимин и внезапно оживился: — Может, там вообще не только мозги, но и голова сохранена? Не так давно у нас разработали интересный питательный бульон, его можно вместо крови подавать по трубочкам непосредственно в мозг. Пока проверено только на животных, потому что подходящей человеческой головы не подворачивалось. Результаты публиковались в открытых источниках.
Я представил в банке голову Живетьевой, грозно вращающей глазами, и меня затошнило. Похоже, не только меня, потому что и Шелагин, и Греков морщились, слушая целителя.
— Мне кажется, что в этом случае артефакты бы считали Живетьеву живой, — намекнул Греков. — Кстати, а для сердца этот ваш питательный бульон подходит?
— Скорее всего, да. Но требуется проверка.
Глава 3
После ухода Зимина мы сразу пошли к Шелагину-старшему. Он из гостиной не ушел, хотя визитеры у него не закончились, но уже перенеслись на завтра. Причем у будущего императора внезапно образовался секретарь, подсунутый министерством внутренних дел, и старательно фиксировал все встречи, бывшие и будущие, и наверняка так же старательно сообщал о них своему начальнику, которым явно считал не Шелагина. Но если мой дед согласился держать его при себе, значит, так нужно.