Большие Песцовые радости
Шрифт:
— Опа, — сказала она, — это же щенок живетьевской охранной породы? Он только что выглядел по-другому?
— Это иллюзия, — ответил я, торопливо бросая я как раз иллюзию на Глюка, чтобы привести его к прежнему виду. — Ты же заказывала породистую, вот я и поставил ради смеха. Но ее надолго не хватило, увы.
Глюк невозмутимо подхватил свой ошейник и потащил ко мне. Эх, надо было брать с нормальной застежкой, а не нажимной… Довыпендривался.
— С иллюзией прикольней, — заявила Фурсова. — Слушай, поставь еще раз, и я с ним сфотографируюсь
Я застегнул на щенке ошейник, но иллюзию убирать не стал на случай, если кому еще придет в голову снять ошейник.
— Чтобы потом Живетьевы пришли ко мне с претензией?
— С какой претензией? Известно же, что если щенок запечатлел кого, то все. Будет развиваться нормально только рядом с хозяином.
— В воровстве обвинят, — заметила Уфимцева. — Пока разберутся, крови попьют много.
— Какой крови? — насмешливо спросил Юричев. — Живетьевы после всего, что они устроили, должны сидеть тихо и не бухтеть, даже если у них действительно украли щенка.
— Я ни у кого щенка не крал, — возмутился я.
«Ты еще добавь, что не воруешь по мелочам, — ехидно заметил Песец. — Не размениваешься ни на что проще сейфа».
— Это я так чисто теоретически рассуждаю, — возразил Юричев. — Мы тебя ни в чем не обвиняем.
— Ребят, вам не кажется, что разговор зашел немного не туда? — попыталась выправить положение Мацийовская. — Ну пошутил Илья над Машей. Шутка удалась, но развивать дальше эту тему в таком ключе странно. Уверена, что Илье политика и без того уже надоела, чтобы еще и в группе ею мозги засирать.
Глюк виновато ткнулся мне в руку: почувствовал, что создал проблему, но так и не понял чем. Я его успокаивающе почесал за ухом, потому что если кто и виноват — то я. Фурсову, похоже, моя отмазка не убедила, она подозрительно посматривала на Глюка все время, а пару раз даже сфотографировала, думая, что делает это незаметно. По поводу фотографий я не переживал: там будет именно такой щенок, каким его видят все остальные.
Но как выяснилось, фотографировала она не только щенка, потому что внезапно мне позвонил Греков.
— Илья, что у вас там за вечеринка у бассейна?
— Вы имеете в виду, почему без вас?
— Я имею в виду, почему твоя одногруппница вываливает снимки в сеть. Нет, о тебе под ними отзываются очень недурственно, но не думаю, что ты этому обрадуешься.
— Кто выкладывает? — со вздохом спросил я, уже подозревая правильный ответ.
— А как ты думаешь? Фурсова, конечно. Ей не иначе как задание дали скомпрометировать тебя по максимуму, а ты и рад стараться дать ей эту возможность. Разгоняй всю эту шоблу. Говори — приказ князя Шелагина.
Стоило мне закончить разговор с Грековым, как телефон разразился очередной трелью. В этот раз звонила Грабина.
— Илюша, а ты в курсе, что Машенька выкладывает фотографии с вашей вечеринки для друзей? Ты, конечно, выглядишь классно даже в свете ночной иллюминации, но ты думай в следующий раз, кого приглашать.
Я отключился и недобро посмотрел на Фурсову.
— Что такое? — удивилась она.
— Маш, ты зачем фотографии выкладываешь?
— Как зачем? Мы так классно отдыхаем. Хотела похвастаться.
— Похвасталась, — согласился я. — Так похвасталась, что мне уже передали недовольство деда и требование всех разогнать.
— Довыкладывалась, — зло сказала Ефимцева. — Машка, у тебя с головой все нормально?
— Да что такого? — возмутилась та. — Сделала пару фотографий, ничего компрометирующего там нет.
Вишенкой на торте прозвучал звонок от Беспаловой.
— Илья, что у тебя за вульгарное сборище? — наехала она с ходу. — Ты в Верейск уехал, чтобы быть подальше от присмотра деда и сразу пустился во все тяжкие?
— Калерия Кирилловна, вам не кажется, что это не ваше дело?
— Как это не мое? — возмутилась она. — Ты жених моей дочери, а якшаешься с какими-то подозрительными девками. Да они выглядят на все готовыми, особенно эта блондинка, что фотки у себя выкладывает.
— Все люди на фотографиях — мои одногруппники. Если вам что-то не нравится, вы всегда можете разорвать помолвку, — отрезал я и бросил трубку.
— Фурсову больше никуда не зовем, — решила Уфимцева. — Пусть с Бизуновым тусуется. У них как раз один мозг на двоих. Так все испортить, это постараться надо.
Расходились неохотно, хотя желание веселиться пропало у всех. Когда я закрыл калитку и вернулся в дом, глянул фотографии. Ничего криминального на них не было, просто веселые лица на фоне бассейна. И много-много Глюка, который на этих фотографиях от меня не отходил и вел себя в точности, как живетьевские собаки, хотя и выглядел по-другому.
Глава 23
Утром вместо занятий я вылетал в Дальград по требованию князя Шелагина. Беседовали мы с ним еще вечером, говорил он не особо жестко и, кажется, воспользовался предлогом, чтобы у меня была возможность не переместиться через Изнанку, а прилететь и не скрываться. Мне предлагалось воспользоваться княжеским бортом, ожидавшим меня в аэропорту. Точнее, нас с Глюком, потому что щенка нельзя было оставлять одного надолго в доме.
Перед отъездом я успел созвониться с Елизаветой Николаевной и предупредил, что отсутствую не просто так, а по государственным делам. Она насмешливо хмыкнула, но комментировать мою необходимость в делах государственной важности не стала, просто сказала, что отметит. Еще я созвонился с директором фабрики по производству шелка и сообщил, что отправляю ему новую партию и что мне нужен плотный шелк для подкладки. Емкости с коконами же я отправил с шелагинскими людьми, присланными отцом.