Большие-пребольшие куклотайны!
Шрифт:
Но сами куклы знают, что главное их отличие от людей совсем в другом. В чём? А вот в чём. Люди могут или бодрствовать, или спать. То есть или спать, или не спать. Когда они не спят, то занимаются всякими делами. А когда спят, то занимаются снами. То есть сны занимаются ими, а сами люди лежат в своих постелях и тихо посапывают.
А куклы могут спать, могут не спать, а еще – делать третье, особое, чего люди совсем не умеют. И это третье, кроме спать и бодрствовать, они называют очень простым человеческим словом «бывать». Хотя это «бывать» – такое таинственное, что даже представить себе
Вот кукла Тася устроила Маше прогулку в прошлое, к прапрадедушке Пете, но такое путешествие еще не называется «бывать», потому что Тася просто воспользовалась сном Маши и проложила через ее сон волшебную дорожку. А «бывать» – это другое. «Бывать» – это совсем необъятно, безгранично и раздольно.
«Бывать» куклы могут в любом месте – хоть на дне самого глубокого океана, хоть в самой темной грозовой туче, хоть на любой планете или звезде, хоть в любом году или даже веке – в прошлом и будущем. И при этом сразу в нескольких местах и временах одновременно – это им нипочём!
И ничего с ними не сделается, даже если они в горящую печку наведаются или заглянут в зоопарк и прогуляются там в разинутой пасти бегемота…
Кукла Тася решила дать Маше отдохнуть от первых путешествий. А что тогда делать, пока маленькая новая хозяйка спит, ее бабушка в других комнатах или в саду делами занимается, а родители Маши в городе? Надо где-нибудь «бывать» в интересных местах и даже сразу в разных. Конечно, пока Тася хранилась в сундуке, она где только в прошлом не побывала. Но всё одна да одна! Она так соскучилась по хорошей компании! Теперь бы самое время «бывать» с новыми друзьями-подружками, другими куклами Маши. Но в том-то и беда, что Маша уже три дня играла только с Тасей, а с другими куклами ее не знакомила, как будто совсем забыла о них.
Это куклу Тасю очень беспокоило: она не любила, когда ей оказывали уж слишком много внимания, а про других забывали. Ведь те куклы, которые характером подобрее, могут просто расстроиться, а те, которые самолюбивы, могут даже обидеться – себе же на беду, потому что от обид на других куклы быстрее выцветают. Теряют живой цвет.
Кукла Тася подумала и сама решила исправить недостаток – познакомиться с куклами и другими игрушками Маши и предложить им где-нибудь «бывать» за компанию.
На старом, большом-пребольшом кресле сидел мишка. Он сам был таким большим-пребольшим, что занимал почти всё кресло. В просторной комнате он сразу бросался в глаза, откуда ни посмотри. И при этом он явно старался не привлекать к себе особого внимания и собой не хвалился, что он такой большой – сразу было видно, что мишка хороший.
А на окне, точнее на подоконнике, сидела очень красивая куколка, одетая в зеленое платьице, очень похожая на людей, точнее на совсем взрослую женщину, но очень уж худенькая – одним пальчиком обнять можно!
И еще эта кукла почему-то сразу показалась Тасе самолюбивой и не особенно доброй и веселой, хотя и улыбалась. Но улыбалась как-то холодно, – так улыбаются взрослые,
И вот пока Маша спала после обеда, Тася подошла к мишке.
– Здравствуй, мишка! Тебя как зовут? – спросила она.
– А так и зовут, – добродушно, хотя немного лениво ответил мишка. – Мишка. Я – мишка Мишка! Легко запомнить, да?
– Легче некуда, мишка Мишка, – весело сказала Тася. – Мне нравится. Хорошее имя.
– Ну, прямо такое всё из себя оригинальное! – сказала на окне красивенькая куколка-худышка, хотя говорили не с ней, и хмыкнула.
Она сказала это заносчиво и высокомерно, то есть с высоты своего величия, которое было не очень высоким: подумаешь, подоконник! Не с верхушки же высокого дерева…
– А ты на свое имя посмотри! – огрызнулся мишка Мишка. – «Гаврилка» какая-то! А как тебя Маша издалека зовет, слышала? Получается «Гав-Гав»! Как собачку дразнит!
Он отвечал весело, но всё же немножко злорадно.
– От лохматого «гаврилки» слышу! – в ту же секунду откликнулась красивенькая куколка и добавила: – «Медведь – пора бы похудеть!»
Видно было, что себя показывать, выставляться и ссориться она умела лучше всего.
«Ой-ой! Вот это да! – подумала Тася. – Какой у Маши непорядок. А она, наверно, и не знает. Как бы всё исправить? Как бы их подружить?»
– А меня Тася зовут, – громко сказала Тася и так сразу отвлекла мишку и куколку от их перепалки. – И как вам мое имя?
– Нормальное, – как обычный мальчишка, а не мишка, сказал мишка Мишка и все-таки добавил огонька в ссору-перебранку с красивенькой: – Получше, чем у этой хвастливой «гаврилки».
– Что ты ехидничаешь, Мишка? – сделала сердитый вид Тася; именно «сделала» для нужного дела, потому что по-настоящему она сердиться не умела. – Я даже не знаю ее имени. А что ты будешь делать, если оно мне вдруг понравится больше, чем твое? Я же не виновата буду в том, что оно понравится. Оно же само понравится, не я же его буду нравить, хотя так не говорят.
Мишка Мишка немного растерялся и стал думать, а кукла Тася воспользовалась этим, чтобы подойти к красивенькой кукле, сидевшей на подоконнике.
– А можно узнать, как тебя зовут? – спросила она, глядя на красивенькую с пола, то есть снизу вверх.
– Габи – вот как! – ответила та, глядя на Тасю сверху вниз. – А по-взрослому Габриэлла.
Правда, вот так – сверху вниз – она всегда на всех смотрела, даже когда оказывалась вовсе не выше.
Тася удивилась:
– Ой, как странно! – удивилась Тася. – Я такого имени даже никогда не слышала.
– А мне даже очень странно, что ты меня не знаешь, – с вежливой улыбкой, но очень холодным взрослым голосом ответила та. – Ты, наверно, из какой-нибудь глуши. Меня весь мир знает, меня все любят. Я – самая знаменитая кукла во всем мире!
– Ну, насчет того, что все тебя любят, это ты раздула! – весело усмехнулся в кресле мишка Мишка. – Многим ты уже глаза намозолила! Тебя так много стало по всему миру, прямо как манной каши в большой-пребольшой кастрюле. Или вон как сорняков в саду!