Большие проблемы маленькой блондинки
Шрифт:
А тут, как назло, спецслужбы интерес проявлять начали, забеспокоились. Надзор круглосуточный за Степкой установили. Вот Виталику и пришлось продумывать хитроумную операцию по ликвидации лица, занимающегося шантажом должностного лица… жутко себя запятнавшего.
На Светлану Светину вышел не случайно. Та и в самом деле попадала в объектив с Удобновым. Были наведены справки, вылезла история с приводом по малолетке. Очень понравилась Виталику, ну просто очень. А уж как ему понравилось то, что Светлана встречалась с Масютиным,
Вот он и провернул операцию в несколько ходов.
Для начала наобещал Светлане денег за устранение мерзавца Удобнова. Потом заставил привлечь к этому делу Тамару. Следом ловко подставил под подозрение Масютина. И все так у него ловко прошло, все так гладко получилось. Все, кроме одного.
Ну, никак не мог предположить бедный Виталик, что любовь бывшего уголовника к бывшей проститутке так дорого стоит! Все, что угодно, мог предполагать, только не это.
Дорого ему обошлась искренность Стаса Щукина. Очень дорого!..
И опять же никто бы и никогда не заподозрил его, не прояви свой гражданский долг Илюша Гавриков с таким рвением.
Он ведь не просто позвонил Виталику, сообщив ему о масютинских угрозах в адрес Светланы Светиной. Он зачем-то взял и поехал к дому Виталика, а потом проследил за ним.
Черт его знает, что так на Гаврикова повлияло? И что конкретно ему так не понравилось?!
Может, то, что Женька в морду ему дал, а может, то, что не помог однажды другу и каялся потом втихаря…
Проследил. Не поленился следом за Виталиком на этаж подняться. И на лестничной клетке этажом выше притаиться.
Видел! Он все видел!
И как Светка потом в квартиру вошла. И как Виталик оттуда с трясущимися руками выскочил. Выскочил и даже дверь за собой не закрыл. Илюша сунулся в квартиру и…
И рванул следом за Виталиком, продолжая творить свой гражданский долг. Поймал его на улице, за углом. Саданул по башке, спеленал скотчем из бардачка собственной машины и пристроил его в багажнике. И только потом уже снова пошел туда: в ту самую квартиру, в тот самый дом, а там уже Женька…
Все это Илюша Гавриков самолично рассказал Стасу Щукину возле дежурной части. Горд был очень собой, да. Хотя действительно было чем гордиться-то…
Когда Жанна свернула на свою улицу, едва не расплакалась от облегчения. Даже способность о чем-то думать тут же пробудилась.
Наконец-то она дома! Наконец-то весь этот кошмар закончился! Преступник найдет, пойман и будет разоблачен. Стас уедет домой. А она…
Она продолжит жить дальше. С Женькой или без него, но продолжит. Скоро вернутся дети, и ей станет совсем хорошо. Они подумают вместе, посовещаются и, наверное, заберут себе ту уставшую от боли одинокую псину, которую она кормила все эти дни. Кстати…
Из дома выносить ей было больше нечего. Холодильник давно уже оскалился пустым нутром. Шпроты и те они со Стасом съели.
Жанна завернула в крохотный частный магазинчик с теплым добрым названием «Уютный». Купила хлеба, масла, чая для себя. Колбасы, сосисок, пачку замороженных котлет — это для одинокой собаки. Хотя какая же она теперь одинокая. Ей теперь эта псина точно нужна. Она ее точно не бросит.
С пакетами в обеих руках Жанна вошла под арку своего двора и тут же принялась искать глазами свою псину.
Не было видно нигде! Хоть плачь, не видно! Неужели сбежала в поисках лучшей доли?..
— Мальчики, — обратилась Жанна к группе подростков, шмыгающих хоккейной шайбой по умытому дворником дворовому асфальту, — вы тут собаку не видели?
— Которую? — отозвался самый младший и тут же пропустил гол в начерченные мелом ворота.
— Ну… Большая такая, вислоухая, с доброй мордой, — начала она перечислять собачьи приметы, не переставая оглядываться. — Она все время возле вот этого подъезда сидела. Вон и миска ее…
Миску выносила собаке она и еду туда накладывала каждый день. С запасом накладывала, чтобы той на весь день хватало, пока ее новоиспеченная хозяйка по городу мыкалась в поисках убийц совершенно незнакомых ей женщин.
— Собаку увел дядька, — авторитетно заявил другой ребенок, зажав шайбу пыльными сандалиями.
— Дядька? Какой дядька? — Внутри все обо-рвалось и полетело куда-то вниз, с воющим тоскливым стоном полетело. — Дядька… Может, хозяин ее? Ну, родственник ее умершего хозяина, да?
— Нет. Тех мы знаем. Не он. Тот ее пинал вот так! — И мальчик с силой саданул по шайбе. — Этот другой. Он ее гладил…
«Забрали подкидыша вашего! Сегодня и забрали!»
Где-то когда-то в кино слышала она эти слова, звучавшие сейчас в ушах очень отчетливо и очень противно.
Опоздала? Опоздала!
«Все собиралась, все хотела, да не успела и не смогла…»
Тоже из кино слова? Или из песни? Из очень грустной песни, между прочим. И ей тоже грустно сейчас. Просто до слез. И себя жалко, и псину, которую никто так не полюбит уже, как она. Они же вместе страдали. Можно сказать, бок о бок страдали. И понимала та ее как никто, заглядывая прямо в душу умными добрыми глазищами.
— Ладно… Спасибо вам… — пробормотала Жанна подавленно и пошла в подъезд.
При них держалась, а как по лестнице пошла наверх, не выдержала и расплакалась. Встала возле своей двери, швырнула не нужную теперь никому колбасу с котлетами на пол и принялась рыться в сумочке в поисках ключей. Все перевернула вверх дном, все перерыла, нет и все. В сумке они были. Конечно, в сумке. Куда-нибудь упали за подкладку либо в одном из трех отделений покоились, застегивающихся на «молнию». Только попробуй все расстегнуть, тщательно обшарить, когда в груди печет, а слезы из глаз майским ливнем.