Большое соло для Антона
Шрифт:
Мотор заглох. Антон Л. опустил стекло. Вода имела затхлый запах, по поверхности медленно плавала разноцветная слизь, покрытая покачивающимися листьями. Антон Л., придя в себя от пережитого испуга, попытался снова завести мотор. Это удалось, мотор заработал. Антон Л. осторожно задним ходом выехал из воды, после чего развернул машину и поехал в обратном направлении. («По скоростной магистрали! – подумал он, – и никакая полиция не сможет мне это запретить».)
Теперь он ехал медленнее. Через несколько сот метров рядом с шоссе появилась проселочная дорога. В одном месте, где не было бордюра, Антон Л. осторожно направил автомобиль через низкий кустарник. Проселочная дорога вела к деревне. Он остановился на деревенской площади возле церкви. Перед кладбищенской стеной стоял военный памятник: ангел, держащий в руках лавровый венок, поднимает умирающего солдата, у которого из рук выпала винтовка. «Погибшим общины» было написано золотыми буквами на черной, полированной
«Маусбергер Георг, ефр., 4. IV.1917, Аррас»; «Маусбергер Генр., старш. ефр., 28. XI.1917, Камбре». На второй плите: «Маусбергер Георг, солд., 6.VII. 1943, Орел»] Маусбергер Гюнтер, уфц., 31.VIII.1942, Эль-Аламейн».Антон Л. вспомнил названия этих населенных пунктов. В то время они упоминались довольно часто. «Уфц.» – это значило унтер-офицер. Антон Л. просмотрел плиты до конца. Он увидел и лейтенанта – «Россрукер Людвиг, 1945, убит на Востоке». Это было самое высокое звание. Нечто подобное Антон Л. встречал и раньше, когда он с отцом посетил военное кладбище Австрии. Отец разыскивал тогда могилу своего друга, который погиб на войне. Они шли по бесконечным рядам и читали имена. Редко среди них попадался старший лейтенант или капитан. «А где же лежат генералы?» – спросил тогда Антон Л. отца. Отец рассмеялся. «Генералы, – ответил он, – по-другому относятся к геройской смерти».
Был полдень. Справа и слева от военного памятника стояло несколько скамеек. За скамейками у стены и на газоне вокруг памятника тоже буйствовали сорняки. Сейчас они были уже обессилевшими, вялыми и желтыми. На деревьях листьев уже совсем не осталось. Солнце сквозь ветви светило на скамейки. Антон Л. достал из машины провиант и сел на одну из скамеек. Листва, лежащая повсюду кучами и толстым слоем, пахла терпко и остро, что напоминало отдаленно запах дыма. Антон Л. откусил небольшой кусок от заячьей ноги, после чего съел сухарь. Когда он стал для него слишком уж сухим, он открыл бутылку шампанского. Хлопок пробки от шампанского разнесся в тихом воздухе, словно телесно-чужая, черная птица, темные крылья которой на какое-то мгновение погрузили в темноту этот поздний осенний день. После хлопка Антон Л. по-настоящему осознал, насколько тихо было все вокруг.
После обеда Антон Л. немного походил. (Ружье он взял с собой, хотя от машины больше чем на двести метров не удалялся.) Он осторожно шел по мягкой подушке из вялых листьев. Возле постоялого двора «Швеннер» он заглянул через маленькое окно в гостиничный ресторанчик. Стулья стояли на столах. Время было уже нерабочее, тогда. С внутренней стороны на подоконнике лежал толстый слой пыли. Окна были затянуты паутиной. Антон Л. обошел вокруг постоялого двора. Ворота оказались открытыми. На цепи все еще лежал скелет собаки. Крысы бросились наутек в сарай. Антон Л. вернулся к машине. Он положил ружье в салон и взял коробку конфет – десерт, ставший уже привычным; все это он запил остатками шампанского. Когда он засунул в рот четвертую конфету и укусил ее левыми задними зубами (трюфель с миндалем в сахаре), его пронзила острая боль, ото лба до самых пальцев ног. Он моментально открыл рот, не рискуя больше жевать, отлепил раскушенную конфету от зубов и швырнул ее на землю. Боль стала затухать, заглушаться, почти блаженно отступать ото лба, рассосалась и распалась. Антон Л. осторожно закрыл рот, сжал зубы, сначала слегка, затем крепче – ничего больше не болело. Он втянул в себя воздух, заметил, что несколько секунд не дышал. Еще раз сжал зубы, даже постучал ими друг о друга – ничего. Слава Богу. Антон Л. поймал себя на мысли: что скажет на это курфюрст? Он медленно засунул в рот еще одну конфету, но жевал уже задними правыми зубами, избегая левой стороны – боли не было.
С кладбищенской стены свисали заросли пожелтевшей крапивы. В высоту она была выше человеческого роста. Антон Л. съел шестую конфету, все еще избегая жевать левыми зубами.
На голых деревьях повсюду висели черные клубки или шары – птичьи гнезда. Первый посторонний звук с тех самых пор, как он приехал в эту деревню: ямбическое кряканье утки, сначала громкое, оно постепенно становилось быстрее и тише. Вероятно, там был деревенский пруд. Антон Л. съел седьмую и восьмую конфеты. Далекая утка крякнула еще раз, затем еще, спустя некоторое время снова стало тихо. Коробка конфет была почти пустой.
Напротив церкви находилось подворье священника.
«Что, – подумал Антон Л., – если из дома священника сейчас выйдет священник? Скажем, священник не слышал, как я сюда приехал, скажем, он спал». Какое слово было бы первым? Достойная сожаления ситуация. В любом случае Антон Л. немедленно схватит оружие. «Глупость, – подумал он, – а может, все-таки не глупость? Может, у священника тоже есть оружие? Конечно же, у него есть оружие». «Хэлло!» – наверное скажет священник. Или: «Что вы здесь делаете?» Может быть, Антону Л. следовало бы сразу же представиться: «Меня зовут Антон Л.» После этого священник скажет: «Меня зовут…» Тут Антону Л. снова пришла в голову первоначальная мысль. Тогда, несомненно, этот священник был бы Папой Римским. Антон Л. съел последнюю (двадцать третью) конфету. Он встал и медленно пошел к дому священника. Окна на первом этаже были забраны решеткой. И здесь на подоконниках слой пыли был в палец толщиной. Антон Л. постучал по стеклу. В это время внутри заскрипела дверь. По спине у Антона Л. побежали мурашки. Ему показалось, что кто-то позади него вцепился когтями в его плечи. Дверь в комнате, в которую он смотрел, медленно открылась, снова скрипнула. Из-за двери выглянула кошка. Когти на плечах ослабили хватку, но еще некоторые последствия волны ужаса продолжали подниматься по спине до затылка. Кошка зашла в комнату и посмотрела на окно, прижала хвост к полу, готовая сразу же удрать. Кошка была хорошо откормленной. Либо кошка священника знала тайный выход из дома, либо расплодилось столько мышей, что она была ими более чем обеспечена. Кошка отправилась обратно. Антон Л. разбил прикладом ружья одно из окон, чтобы у кошки был выход наружу на тот случай, если у нее нет своего, а мышиный запас подойдет к концу, просунул руку и открыл его изнутри. Но кошка больше не показывалась. «Она это все равно в один прекрасный день заметит», – подумал Антон Л.
По узкой дороге он поехал дальше. Лес, темный еловый лес, подступил к дороге, но затем снова отступил. Показалась вторая деревня. Антон Л., не останавливаясь, проехал ее. Лес снова подступил к дороге, навис над ней. Местность постепенно стала холмистой. Когда лес опять отступил, на холме, на который вела дорога, появилась еще одна деревня, побольше.
Был еще ясный день, но солнце на западе уже клонилось к лесу. Деревья отбрасывали длинные резкие тени на пестрые луга, которые никто и никогда больше не скосит. Постепенно Антона Л. охватило чувство неуверенности. Было ли это потому, что близился вечер? Он не испытывал большой охоты оставаться здесь на ночь. Он чувствовал бы себя здесь чужим, более того: он бы здесь чувствовал себя совсем одиноким.
В деревне, расположившейся на холме, узкая дорога вливалась в более широкую. У перекрестка стояли желтые указатели. Налево дорога шла дальше на юг в горы, направо – обратно в город: «74 км». Антон Л. испугался. Нет, бензина с собой у него было достаточно, полные канистры в багажнике. Но если вдруг что-нибудь случилось бы с автомобилем! Возможно, тогда он так никогда и не смог вернуться в город. Он поехал быстрее, но затем подумал о туннеле на скоростной магистрали, о том, что подобное может подстерегать его повсюду, и притормозил. Он проехал через несколько населенных пунктов. Глядя на желтые указатели, он считал километры: «61 км», «58 км», наконец всего лишь «24 км», затем весьма странным образом снова «25 км», хотя он проехал уже три километра. «Ничего уж не поделаешь, – подумал он, – неправильный указатель».
Однажды наискось по дороге пробежала группа странных животных. Это были очень худые серо-белые куры, которые, сгорбившись и выгнув вперед шеи, выскочили с кукурузного поля и помчались к какой-то яме. на краю которой стояла ольховая рощица. «Так вот как на самом деле выглядят куры», – подумал Антон Л.
Когда Антон Л. доехал до расположившихся на городской окраине районов, солнце уже зашло. Один раз он перепутал дорогу, потому что этот район был ему незнаком. Один раз ему пришлось поехать в объезд, потому что на улицу обвалились строительные леса. Когда он добрался домой, была уже ночь.
«Так значит все-таки это я – Папа Римский», – подумал Антон Л. Он топил камин своего маленького замочка. (Соня к вишням едва притронулась. С тех пор как похолодало, она вообще ела немного. Впадают ли игуаны в зимнюю спячку?) Антон Л. все еще читал, хотя и на редкость медленно, перед тем как лечь спать. Поэтому он зажег большую свечу, достал новую бутылку шампанского и полированный стакан из музея Резиденции, из которого он теперь пил, поставил их на маленький шахматный столик, выпил и съел остаток зайца, два маринованных огурца и следующую коробку шоколадных конфет. Сегодня он взял в руки художественный путеводитель по Риму издательства «Реклама» – «Италия, том V», – который он в свое время, когда еще жил в гостинице, принес из книжного магазина, потому что в этом путеводителе был помещен список Римских Пап.