Большой беговой день
Шрифт:
– Сколько я ни видел ваших работников из Министерства сельского хозяйства, но первый раз встречаю человека, который по-настоящему разбирается в лошадях! Выпьем, господа, за здоровье господина Ломоносова! Истинный профессионал!
Ну, раз француз-капиталист выпить приглашает - кто ж нам запретит? Борис Борисович от похвал в адрес Жени разрумянился, а Эдуард Иванович, хамелеон проклятый, сам бутерброды нам мастерит, журчит в ухо: "Давай, давай, ребята, налегай, водка, она закусон любит!"
Мы, конечно, навалились.
* * *
Жеребца, сыгравшего решающую роль в нашей парижской эпохе, звали Алеша.
Алешу мы еще в Москве приметили, штудируя в "спортлагере" французские газеты. Алеша был чемпионом своего поколения и в прошлом году, впервые допущенный к призу Америки (неофициальному чемпионату мира), неожиданно занял второе место.
Об Алеше и сейчас много писали в прессе. Весной он не знал поражений. Летом тренировался в Нормандии по определенному плану. В призовых заездах не участвовал. В воскресенье он должен был выступать в Венсенне в Большом призу, первый раз после перерыва. Прогнозисты прессы предсказали ему победу. Приблизительные шансы в тотализаторе у Алеши были два к одному.
Всю неделю Женя ломал голову над проблемой Алеши. Ночью сквозь сон я слышал, как он вставал и уходил на кухню. Утром я обнаруживал полную пепельницу окурков. Я понимал, почему Женя так нервничает. После приема в Посольстве Борис Борисович намекнул - дескать, кое-что пришло из Москвы, и если будет верная лошадь...
Что же касается меня, то я от крупной игры устранился. Я ломал голову над проблемой терсе. Терсе прошло в Венсенне уже несколько раз, но радости мне не принесло. Максимум я угадывал двух лошадей на билет. Я заметил, кстати, что поддаюсь гипнозу газетных прогнозов. Очень уж убедительно доказывали специалисты шансы своих избранников.
В пятницу мы попросили свидания у Бориса Борисовича. Женя был настроен по-боевому. Он сказал:
1. Ипподром разобьет Алешу в копейки.
2. Алеша на первое место не поедет, ибо наездник его готовит к призу Америки.
3. Даже если бы наездник захотел, Алеше первое место не взять - приз крупный, конкуренты сильные.
4. После длительного перерыва в выступлениях любая лошадь не в состоянии выиграть крупный забег - такого в природе не бывает.
5. Наша задача - сыграть против Алеши. Любая лошадь (кроме Алеши) принесет крупную выдачу.
Я нашел план Жени гениальным. Эдуард Иванович сказал, что лучше не придумаешь. Борис Борисович тяжело вздохнул и вытащил из сейфа пять тысяч франков.
В субботу вечером я колдовал над своим терсе. Я решил сыграть на все оставшиеся у меня деньги. Терсе шло за Большим призом, в котором выступал Алеша. В Большом призу Женя сделает свои миллионы - а в Женю я верил, - так что я мог резвиться в своем терсе. Я перевязал лошадей - фаворитов прессы. Я перевязал темноту, которая в прессе не упоминалась. На последнем билетике я отметил три номера: 19-18-11. Девятнадцатый был битый фаворит, восемнадцатого и одиннадцатого пресса в глаза не видела - гастролеры с провинциальных ипподромов. Венсенн им не по зубам. Но там, в провинции, они занимали первые места, а мне запало в голову высказывание Жени, - мол, лошади должны участвовать в бегах и иметь привычку побеждать.
Утром, наверное,
– Запомни жеребца".
Когда участники Большого приза выехали на круг, мы узнали вороного красавца. Это был Арчибальд, под четвертым номером.
– Четвертый номер - счастливый для нас!
– сказал Женя и скомандовал: - К кассам, старики!
В кассе лупили Алешу - девятого номера. Женя поставил двести билетов на Арчибальда-победителя, а мы с Эдуардом Ивановичем - по сто пятьдесят.
Арчибальд с ходу взял бровку и повел бег. Он делал все правильно, он не тормозил, он не рвал на подъеме, чтоб не задохнуться, - он не пропускал никого по бровке и оттеснял преследователей в поле, заставляя их делать лишние метры дистанции. И резвость была потрясающей. Арчибальд шел легко и ровно, как машина.
– Класс!
– бормотал Женя.
– Вот как надо выигрывать!
Арчибальд проворно выворачивал на финишную прямую с последнего поворота, но тут на ипподроме стал нарастать гул. С поворота, чуть ли не десятым колесом, сделав немыслимый крюк (лишних пятьдесят метров), вылетела упряжка и буквально в несколько секунд оторвалась от основной группы лидеров метров на двадцать. Это была не лошадь - это была ракета! По ликующему реву ипподрома я понял, кто победил, - конечно, Алеша!
Казалось, последние метры дистанции Алеша проходил шагом. Разумеется, так только казалось. После ошеломляющего посыла на повороте казалось, все вообще остановилось, и наездник бросил вожжи.
И действительно, чего ему было бояться? Соперники ехали на лошадях, он на ракете!!
Ничего подобного я никогда в жизни не видел.
По-моему, Арчибальд проиграл даже второе место, но нас это уже не интересовало.
– Какой заезд!
– восторженно повторял Женя.
– Увидеть и умереть!
– Все, отмучились?
– спросил Эдуард Иванович.
– Заткнись, Эдик!
– цыкнул Женя.
– Ты ничего не понимаешь в искусстве!
И как ни странно, Эдик заткнулся.
Я упросил ребят не уходить, остаться еще на заезд, посмотреть терсе. И мы продолжали говорить про Алешу и не обращали внимания на разминку, а когда прошел заезд, мы продолжали говорить про Алешу - мол, такой лошади в природе не существовало, плевали мы на проигрыш, едем в Москву, увидеть Алешу и умереть... Говорили мы с Женей, а Эдуард Иванович молча, заткнувшись, сжимал в ладонях кучу проигранных билетов. Потом, когда публика стала орать, я глянул на финишную прямую и тоже заткнулся.
Продолжал говорить Женя:
– Такой заезд! Увидеть и умереть! Алеша - это бог, плевать на все, едем в Москву...
– В Москву мы не едем, - сказал я и указал на табло.
На табло высветили номера: 19-18-11.
– Я угадал терсе. В порядке.
Теперь заткнулся Женя, а Эдуард Иванович всхлипнул:
– Ребята, вы непотопляемы!
* * *
Естественно, в понедельник на летучке у Бориса Борисовича мы заявили, что все три с половиной тысячи выигранных мною франков у нас пойдут на игру, будем биться до последнего сантима.