Большой человек
Шрифт:
— Что же она вамъ говорила? Вдь вы дали мн слово размазать все безъ утайки!
— И разскажу, только не распространяйте этого между посторонними до времени; можетъ, все наврала, глупо выйдетъ…
Онъ передалъ мн все, что она говорила ему о различныхъ его семейныхъ обстоятельствахъ. Потомъ оказалось, что больше половины не сбылось, но кой-что и сбылось. Она сказала ему, между прочимъ, что весною у него будетъ смерть въ дом. И хотя въ подробностяхъ этого предсказанія было много вздорнаго, но смерть дйствительно случилась: тою же весною: умеръ его маленькій сынъ, внезапная кончина котораго сильно потрясла его. Но дло не въ этомъ, а въ другихъ предсказаніяхъ. Не догадываясь кто
— Она сказала, — говорилъ онъ, — что меня ожидаетъ такая извстность, такой почетъ, о которыхъ я никогда не могъ и мечтать. Поврить ей, такъ меня на рукахъ будутъ носить, засыпать цвтами — и все это будетъ возростать съ каждымъ годомъ, и я умру наверху этой славы… Ну, вотъ, голубчикъ, можетъ быть, она врунья, только интересная… интересная врунья! А вдь я все-таки же теперь и буду ждать этой славы, и ужъ это утшительно!
— Хорошо, что она предсказала вамъ славу, — замтилъ я;- но вдь вотъ же она предсказала и семейное горе…
— Да, и я теперь такъ и думаю, что оно наврное будетъ. Я вамъ говорю: она произвела на меня очень сильное впечатлніе. Вдь другіе говорятъ общими мстами, боле или мене ловко; но сейчасъ же и замчаешь шарлатанство, каждое предсказаніе можно повернуть такъ или иначе — ну, а у нея все ясно, опредленно. Интересная женщина!..
Мы стали припоминать историческіе факты сбывшихся предсказаній, но онъ то и дло возвращался къ словамъ Фильдъ, повторялъ каждую ея фразу.
Я оставилъ его въ очень возбужденномъ состояніи.
Вернувшись домой, я засталъ у себя моего брата, въ тотъ же вечеръ у меня былъ Аполлонъ Николаевичъ Майковъ, и такъ какъ они оба были близки съ едоромъ Михайловичемъ и я зналъ, что сообщенное имъ не будетъ распространено, то и ршился разсказать имъ подробности предсказанія, сдланнаго француженкой.
Потомъ и самъ едоръ Михайловичъ сообщилъ кой-кому объ этомъ предсказаніи.
Ему недолго пришлось дожидаться его исполненія — всеобщее сочувствіе, горячее поклоненіе молодежи пришли внезапно, усиливаясь съ каждымъ днемъ, выражаясь шумными оваціями, подносимыми внками и цвтами. Достоевскій достигъ такой популярности, какая еще до него не выпадала на долю русскаго писателя… И онъ скончался наверху этихъ успховъ.
Въ послдніе дни жизни этому вчному труженику, такъ долго плохо цнимому, улыбнулось счастіе… улыбнулась слава. Онъ усплъ взглянуть на эту улыбку, что удается немногимъ даже изъ самыхъ знаменитыхъ дятелей
И хорошо, что «интересная» француженка не могла предсказать, что ему такъ мало остается жить, хорошо, что смерть пришла внезапно и застала его среди плановъ, надеждъ, среди мыслей о жизни… Печальное утшеніе — но все же онъ умеръ хорошей для него смертью.
X
Вспоминается мн еще одно изъ нашихъ свиданій. Мн нужны были для статьи біографическія свднія о едор Михайлович, и я обратился къ нему за ними. Онъ охотно вызвался сообщить мн все, что о себ помнилъ. Началъ, ограничиваясь перечнемъ чиселъ и фактовъ, но скоро, по своему обыкновенію, увлекся, сталъ разсказывать.
— Эхъ, жаль, что вы не можете помстить въ статью свою очень много интереснаго изъ моей жизни, но все же запомните, можетъ быть, потомъ кому-нибудь и скажете. Вы думаете у меня есть друзья? Когда-нибудь были? Да, въ юности, до Сибири, пожалуй что были друзья настоящіе, а потомъ, кром самаго малаго числа людей, которые можетъ быть нсколько и расположены ко мн, никогда друзей у меня не было. Мн это доказано, слишкомъ доказано! Слушайте! Когда я вернулся въ Петербургъ, посл столькихъ-то лтъ, меня многіе
А друзья были такъ нужны, жилось тяжело, кредиторы за горло хватали, тюрьмой грозили. И это на первыхъ-то порахъ моей новой семейной жизни!.. Четыре года я протосковалъ за-границей, а вернуться боялся — опять то же, опять кредиторы и заключеніе за долги… За-границей не разъ бдствовать приходилось — не будь Каткова, который всегда выручалъ, просто пропадать пришлось бы!.. Ну, стоитъ мн теперь получить большой успхъ, большую популярность — столько друзей явится, что и не оберешься. Будутъ и искренніе — о, конечно! только какъ ихъ распознаешь?! Успхъ — это, знаете ли, какая вещь — это величайшій соблазнъ, тутъ всякое чувство мры теряется, человкъ вдругъ слпнетъ и длается слабымъ, проводи его кто хочетъ, надувай самымъ грубымъ манеромъ — всему повритъ, все приметъ за чистую монету…
— Успхъ, — продолжалъ онъ больше и больше оживляясь, — успхъ одного служитъ успхомъ для многихъ. На чужомъ успх многіе строютъ свои планы и достигаютъ кое-чего: и имъ перепадаетъ кусочекъ… Стоитъ человку получить большой, ршительный успхъ, популярность, настоящую, съ которой ужъ нельзя спорить, которую ужъ никакими хитростями но уничтожишь, не уменьшишь, — и смотришь: за этимъ человкомъ непремнно хвостики… хвостики! «Возл виднаго человка и меня, дескать, замтятъ». О, сколько въ такихъ случаяхъ можно сдлать интересныхъ наблюденій! только тотъ, за кмъ эти «хвостики», такихъ наблюденій не сдлаетъ, ибо вдругъ теряетъ чувство мры… Да, только что же объ этомъ — поживете, много такого увидите!..
Онъ замолчалъ и сталъ стучать пальцемъ по столу, хмуря брови.
XI
Въ послдніе два года жизни Достоевскаго я почти съ нимъ не видался. Я провелъ эти два года въ Царскомъ Сел, прізжая въ Петербургъ только по дламъ, окончивъ которыя всегда спшилъ обратно домой. Дла, работы, семейное горе, неудобство сообщенія — все отдалило меня на это время отъ старыхъ знакомыхъ. Мн не удалось и въ самые послдніе мсяцы жизни едора Михайловича съ нимъ видться, хотя я снова переселился въ Петербургъ: долгій карантинъ, начавшійся у меня въ дом, былъ тому причиной.
За все это послднее время, за эти краткіе годы предсмертныхъ успховъ Достоевскаго, многіе, конечно, могутъ сообщить объ немъ интересныя свднія. Онъ велъ уже не прежнюю уединенную жизнь, онъ былъ окруженъ ежедневно прибывавшими цнителями. Говорятъ, онъ получалъ много писемъ отъ совсмъ даже неизвстныхъ ему людей изъ различныхъ мстъ Россіи и отвчалъ на эти письма. Все это, конечно, интересно.
За это время могутъ говорить о немъ и его старые друзья и знакомые, которые продолжали съ нимъ видться, и его новые цнители, которымъ удалось узнать его, сблизиться съ нимъ въ его предсмертные годы. Наконецъ, могутъ говорить о немъ за это время и т, кого онъ называлъ «хвостиками». Я же «пока» долженъ ограничиться этими отрывками моихъ воспоминаній. Мн хотлось только помянуть, употребляя его же выраженіе, «большого» для меня человка…