Большой круг: Такая работа
Шрифт:
– Угу, – кивнул маг и отхлебнул кваса. – Молот – Проклятых рук дело.
Глава деревни тут же вытаращил глаза.
– Прокляли?
– Не прокляли, а Проклятых, – устало ответил старичок. – Были такие умники, ничем не гнушались.
– Поди и проклинали?
– Да что ты заладил?! Они кровь младенческую как молоко по утрам пили! Проклинали, тоже мне… – буркнул старик.
– Прямо кровь?
– Ага.
– С младенцев? – старик неверяще подскочил и обвел себя кругом.
– Ну, не с ягнят же.
Глаза Диглуса забегали. Он вдруг облизнул губы и мотнул головой в сторону.
–
– Дурень ты! Если бы он из этих был, села бы вашего уже в помине не было!
– А молот-то у него откуда? – подозрительно посмотрел на мага староста. – Чай, не бирюлька какая, чтоб под кустом заваляться!
– Бирюлька или не бирюлька, а по незнанию с ним можно полжизни прожить, горе одно за другим собирать, – старик пожевал губами и спросил: – Девок он не щипал?
– Нет, – пожал плечами Диглус. – Ни одной, даже и не смотрит в их сторону толком.
– А на мужиков или отроков?
Староста нахмурился и умудрился немного смутиться.
– Не, точно нет, – замотал он головой. – Он дурачком почему прослыл? Что думает, то и говорит, да еще и нелюдимый жутко. Бывало, чушь всякую по первости болтал, но чтобы мужеложством или за девками – не видали того за ним.
– А читать и писать его кто учил? – задумчиво поглядывая в ковшик с квасом, поинтересовался Старый Мастер.
– Так я и учил, – пожал плечами глава деревни. – Кроме меня грамотных в селе нет. Вот еще сына лычника нашего учим, но тот дуб дубом, только буквы освоил. А Мак у нас на лету все хватал.
– Быстро учился?
– За две недели буквы выучил, через месяц слова читал. Через два – все, что было, прочел три раза.
– Ученый, значит, – задумчиво пробормотал маг.
– Он одно время буквы не все выговаривал, – вспомнил староста. – А как у кузнеца нож выковал, так и пропал на пару недель. Жил у рыбаков на дальней стоянке. Детвора болтала, вроде как видели его там, он ножом себе язык резал. Ну, а через две недели он ко мне пришел и говорит: «Научи читать!» Причем четко, все буквы выговаривая. А мне сказал, что язык у него был неправильный, уздечка маленькая, вот он ее и подрезал.
Старичок задумчиво покивал своим мыслям и произнес:
– Ты вот что. Собери ему сумку в дорогу. Но без излишеств. Так, каши какой, котелок да соли. – Маг сделал пару глотков кваса и протянул ковш старосте. – Поглядим на него, самородка неприкаянного.
– Какой разговор, – поднялся на ноги староста. – В дорогу с пустыми руками не отпустим. Пусть пришлый, но все же свой.
Чародей умолк. Диглус не спешил продолжать разговор и растерянно посматривал на живую легенду. Неловкость в затянувшейся паузе начала нарастать. Глава поселения отряхнул штаны и пробормотал:
– Ну, я… Это… Жене указ дам, пойду… Того…
– Иди, – кивнул Маг.
Староста поспешил к дому быстрым шагом, а волшебник продолжил разглядывать краснеющий закат. Размазанные остатки облаков над горизонтом, подсвеченные закатом, очень напоминали кровавые подтеки.
Старичок поднял руку и провел ею, словно он сам оставляет этот ярко красный след.
Вдруг он краем глаза заметил того самого деревенского дурачка. Тот посмотрел на Мастера, потом повернул голову
– Значит, деревенский дурачок, – кивнул своим мыслям маг и залпом опустошил ковш с квасом. – Посмотрим, что ты за штучка…
Глава 2
Деревенский дурачок! Каково вам?
Конечно, в подобном статусе я виноват сам, но все равно неприятно. Поначалу я не знал языка, а внешность глуповатого здорового детины лишь подтвердила репутацию. Потом, когда научился разговаривать, я попытался выяснить, где я и что из себя представляет этот мир. Вы понимаете, что вопросы «как называется стран», «почему у вас нет электричества» и «что-то самолеты у вас не летают» из моих уст только укрепили мнение окружающих в мысли о моем недалеком уме. Я ведь еще частенько использовал слова из родного русского, которые местным казались полной бессмыслицей. Сейчас с усмешкой вспоминаю, как пытался объяснить кузнецу, что такое самолет, почему он из металла и как он может летать. Да, первое время было туго. А потом как-то приноровился.
В статусе дурачка были свои плюсы. Во-первых, не надо было объяснять странное поведение или незнание элементарных вещей. Во-вторых, на тебя не вешали ответственность. В-третьих, можно было прямо говорить то, что хотелось. Последний пункт мне нравился больше всего. Я им часто пользовался, когда толком не умел говорить, но так увлекся, что он перерос в привычку.
Да, селяне толком никогда не трепались попусту, это было очень заметно, но моя прямота была апофеозом. Я хотел есть – я шел в любой дом и говорил: «Хочу есть!». Меня тут же приставляли к несложной работе и вручали хлеб. После работы кормили. Если я говорил, что хочу спать, – мне просто указывали на сеновал и все. Зимой, конечно, иногда пускали в дом, обогреться у печки, но скорее в порядке исключения. Чаще просто давали каких-нибудь тряпок.
Самым неприятным моментом статуса дурачка были детские подначки. Дети везде одинаковы и очень жестоки. Если словесные оскорбления я не воспринимал и игнорировал, то попытки ударить не спускал. Поначалу приходилось частенько драться. Нет, не подумайте, что я профи, скорее просто любил спорт. Но боевыми искусствами никогда не занимался. Не боец, одним словом, но как держать кулаки и как бить – знал. Возможно, это и помогло.
Тот ко… демон, он выполнил свое обещание: я увидел свою жену и ребенка. Видимо он все же демон, потому, что увидел я их…
Взгляд направлен в клавиши кассы, а пальцы сами собой стучат, вбивая сумму и нажимая разноцветные дополнительные кнопки.
Марк смотрит глазами мужчины в белоснежном фартуке на очередь галдящей ребятни и родителей с той стороны прилавка.
– Два миндальных! – заявляет парень лет тринадцати, перед ним.
– Два миндальных, – кивает продавец. – С вас триста семьдесят.
Пока парень копается в ворохе бумажек, продавец набирает специальной ложкой миндальное мороженое из большого контейнера. Несколько движений – и в вафельных стаканчиках оказывается по два круглых шарика мороженого.