Большой обман
Шрифт:
— А ты хоть раз пробовал сыграть честно? — прерываю я Луи. — Ты действительно участвовал в крупных турнирах, как говорил?
— Ну конечно. Всякий раз, когда у меня в кармане появлялись приличные деньги, я отправлялся в Вегас на какой-нибудь турнир. Мне хотелось выиграть по-настоящему. У меня были амбиции, я хотел оказаться наравне с великими.
— Но дело не пошло?
Луи откидывается на спинку стула, явно затрудняясь с ответом.
— Я старался, Одри, — говорит он наконец. — Изо всех сил. Целых шесть месяцев я играл честно. И какая бы карта мне ни шла, в итоге я всегда оказывался в проигрыше. Это было невыносимо. Ну а когда не перло, я тупел и играл не в полную силу. Таких же точно игроков я обыгрывал
— Ты же говорил, твоя жена умерла. Подавилась кексом.
— Ну говорил, говорил! — Луи нервно притопывает ногой. — Это было бы ей по заслугам: подавиться до смерти. Только это не она растолстела, а я. Это я стал противным угрюмым маньяком. Это я пытаюсь отскрести с рук свою вину, будто грязь. Я ненавижу себя в моем теперешнем обличье. Это началось именно тогда. С каждым проигрышем я ненавидел себя все больше и больше. И всякий раз, когда я мошенничал, моя ненависть только росла. Жена меня не выносила. Неудивительно, я сам себя не выносил.
Луи отворачивается к окну и щурит от солнца глаза.
— Порой она меня бесила. Но, несмотря ни на что, я любил ее. Красавицей ее нельзя было назвать, но она была добрая, и разумная, и кроткая, если уж столько лет прожила со мной. И она так хорошо пахла. Такой чистый аромат. Как у… свежесрезанной лаванды.
Луи жмурится и осторожно втягивает в себя воздух. Я теперь вся в его власти, и он знает это. Я сижу на самом краешке стула, жадно впитываю каждое его слово, и мне не терпится услышать конец истории. Луи рассказывает, что после ухода жены он целую неделю не выходил из дома. Только сидел и пялился в стену. Пока не узнал, что жена изменяла ему. Прямо у него под носом. С давних пор.
— Вот тогда-то я и совершил самую большую ошибку. С горя. Взял последние десять тысяч и все проиграл. Все равно что выстрелить себе в лоб прямо за столом. Проигрыш за проигрышем, пролет за пролетом, и карман пуст. Я нищий, у меня ничегошеньки нет. Не считая пачки трубочного табака.
Луи дергает за пластыри, глядя на свои руки с ненавистью.
— Положение было отчаянное. Надо было побыстрее отыграться, и я занял пять тысяч у одного моего хорошего друга. Он и игру организовал — так уж ему не терпелось мне помочь. Я-то, дурак, и не понял, что все подстроено. Он всех предупредил заранее. Вежливость, манеры — словом, высший свет. Партнеры спокойненько подождали, пока я подсажу одного из них на каре, а потом вломили мне по полной. Я чуть было опять не отправился на хорошо знакомую мне койку. Он им еще и приплатил, представляешь? Чтобы они мне по ногам вмазали как следует. Вот они и постарались.
Нога у Большого Луи дергается, и я живо представляю себе картину побоища.
— Это был он? — спрашиваю я тихо. — Который все подстроил? Это он спал с твоей женой?
— Кто же еще? — горько отвечает Луи. — Ему мало было моего унижения. Ему надо было стереть меня в порошок. Я опять оказался на костылях, жить мне было негде, нервы изодраны в клочья. И ни гроша в кармане.
— Как же ты выжил?
— Жена чувствовала себя виноватой и предложила мне перебраться сюда. После смерти матери она в этой трущобе и не была ни разу. Неликвидный товар. Отомстить она мне хотела, что ли? Все равно, мне некуда было деваться. Другой мой приятель, Эдди, одолжил денег на перелет. Эдди — единственный, кто остался со мной после того, как меня ославили на все Штаты. Он сам хорош гусь, так что понял все без лишних слов.
— И ты переехал.
— Вот именно. Я-то думал — пройдет пара месяцев, пыль осядет и я займусь привычным делом. Но чем дольше я здесь сидел, тем больше
Я киваю.
— Потому что мир вне моей власти. — Луи стискивает руки. — Моя судьба мне неведома. Вдруг меня собьет машина. Или бросит любимая женщина. Или предаст лучший друг. В свое время я садился за карты, ставил все свое состояние и спокойно играл. Я мог забросить трехочковый мяч в корзину с закрытыми глазами и знал траекторию еще до того, как мяч попадет ко мне в руки. А теперь? Только посмотри на меня. Я не могу выйти из комнаты. Я не могу открыть окно, чтобы глотнуть свежего воздуха. Даже мое тело живет само по себе и не очень-то подчиняется мне.
— Но ведь ты содержишь все в чистоте!
— Все верно, — в голосе Луи вызов, — содержу. Вокруг меня все в чистоте и порядке. В том крошечном мирке, с которым я еще справляюсь. И мирок этот с каждым днем все теснее. Ты только посмотри на меня, — повторяет Луи, яростно теребя рукав рубашки. — Посмотри как следует.Я не мылся и не прибирался целую неделю. Я сижу в своем дерьме, посреди круга, который сам очертил, в теплой компании — я и собственное мое убожество. И если ты не вытащишь меня отсюда… и поскорее… я просто умру.
Луи произносит эти слова холодно и четко. Будто смерть — всего лишь вопрос времени.
— Мне не много нужно, — мешочек опять у Луи в руках, — маленький кусочек земли на берегу океана. В Штатах. Причиной моя последняя игра. Помнишь, я тебе рассказывал, как ко мне вернулось обоняние? Только обстоятельства, как видишь, были несколько другие. Я валялся на земле, весь в синяках и крови. Свежий аромат вернул меня к жизни. Маленький фрагмент мира — но зато во всем богатстве. А потом я спрятался. Теперь садик — это все, что мне надо. Я буду ухаживать за растениями и дышать запахом океана, и мой мир будет потихоньку расширяться. Садик — мое окно во внешний мир, где я смогу смотреть на небо и чувствовать себя при этом в безопасности.
По щеке Луи стекает слезинка.
— Прошу тебя, Одри, — он касается моей руки, — умоляю тебя. Помоги мне выбраться. Сыграй вместо меня. Ставка за одну игру — двести тысяч. Мне хватит. Ты сможешь, я четко знаю. Ведь ты — единственная в своем роде.
— Какую еще игру? Ты что?
— Игру, в которой за меня собирался участвовать Анималист. Пока ты с ним не разделалась. Он теперь рта раскрыть не может, не то что подтасовать. Все будет шито-крыто. Мы с Эдди подадим тебе все на блюдечке. Полный стол лохов, у которых деньги давят на мозги. И среди них — мерзавец, который угробил меня во второй раз.
— Тип, который организовал расправу над тобой? И ты хочешь переиграть его?
— Не я, Одри, а ты.Я столько времени убил на Анималиста, хотя в глубине души всегда знал, что он не годится. Может, это и к лучшему, что он вышел из игры. Справимся без него.
Луи останавливается, сглатывает слюну и смотрит на меня, как полицейский на фоторобот.
— С тех пор как я все это задумал, мне каждую ночь снился подходящий игрок. Который пойдет и сыграет вместо меня и идеально подтасует. Дело все в том, — Луи пододвигается поближе ко мне, — что такой игрок мне больше не снится. Уже неделя, как этот образ улетучился. Неважно, сколько я спал и что делал, чтобы заснуть. Этот сон больше не возвращается. В тот вечер я видел, как ты обращалась с картами, и гнал от себя мысли про тебя и про игру. Только мысли эти меня никак не оставляли. Так что бери денежки, отправляйся в Вегас и играй. Ты должна выиграть уже потому, что ты — моя последняя надежда. Ведь ты гений, Унгар. Ты колдунья. У тебя особый дар.