Большой секс в маленьком городе
Шрифт:
– Жду тебя к десяти, – сказал он, а я ответила:
– С ума сошел... – И сунула голову под одеяло, и все бы в моей жизни было хорошо, но звонок разбудил Тагаева.
– Дед? – спросил он.
– Ага.
Он поцеловал меня в плечо и без перехода поинтересовался:
– Ты переедешь ко мне или предпочитаешь, чтобы это сделал я?
Мне очень хотелось спать, мозги были вялыми, а извилины выпрямлялись в знак протеста, оттого сказанное поначалу лишь озадачило меня. Я спросила:
– Зачем?
– Зачем люди
– Ты хочешь услышать, что я тебя люблю? – заботливо осведомился Тагаев.
– Нет, не хочу, – замотала я головой. Он поднялся и натянул штаны, наверное решив, что такие важные вопросы с голым задом не обсуждаются.
– Почему?
– Ты настырный парень и иногда бываешь очень убедителен. Человек способен на ужасные глупости просто из упрямства.
– Сигареты в доме есть? – спросил Тагаев.
– Ты не куришь, – напомнила я.
– Я спросил, есть ли в доме сигареты, а не интересовался твоими комментариями по этому поводу.
– Сигарет в доме нет. Я слабое существо и боюсь искушений.
Тагаев скривился, прошелся по комнате и, подойдя к кровати, навис надо мной.
– Ну, обманул тебя какой-то подонок. И что? Теперь мужики всего мира должны расплачиваться за это?
– О чем ты? – забеспокоилась я, кляня на чем свет свои недавние мысли о здоровье. О здоровом образе жизни, то бишь о здоровом сексе, и речи нет, сплошная психология.
– О твоем Лукьянове, – сказал Тимур. Я тяжко вздохнула.
– Да бог с ним. Старое не поминай всуе...
– Ты чего-то ждешь?
Вот так вопрос.
– От жизни? Конечно. Долгих лет и счастливой старости.
– Надеешься, что он вернется? – Это было слишком. Я опять вздохнула и сказала с печалью:
– Тимур, иди к черту. – Он запустил в меня своей рубашкой, а я вздохнула в третий раз:
– До чего вы, мужики, выпендрежники. Если женщина с утра ежесекундно не требует жениться на ней, вы чувствуете себя обманутыми. Давай выпьем кофе и побежим по своим делам... У меня эти убийства, как заноза в заднице...
– Значит, все-таки надеешься? – хмыкнул он, застегивая рубашку, стоя перед зеркалом. – Твой Лукьянов о тебе вспомнит, позовет, и ты, конечно, побежишь. А если не вспомнит?
– Дался тебе этот Лукьянов, – начала канючить я. – Что за глупость, в самом деле?
– Кто он, твой Лукьянов? Киллер. Просто мразь, которая убивает за деньги. А от меня ты нос воротишь.
Черт возьми...
Я нахлобучила
– Заткнись, а? Сил нет больше слушать эту глупость. Ты лучше всех, и никакой Лукьянов с тобой не сравнится. Хочешь, переезжай ко мне хоть сегодня.
Уверена, дня через два дури в тебе поубавится и ты съедешь сам, причем без всяких разговоров.
– А если нет? – приблизившись, спросил он, глаза его смотрели холодно, челюсти он сжал так, что его и без того тяжелый подбородок стал напоминать булыжник.
– Хорошо, – вздохнула я. – Я поняла. Ты меня любишь. Преданно и беззаветно.
Выражение его глаз изменилось, на мгновение мне показалось, что в них мелькнула боль, но они тут же посветлели от ненависти. Меня вдруг поразила странная повторяемость событий, только тогда вот так смотрела я и мою грудь распирало от боли и ярости.
– Я люблю тебя, – спокойно сказал Тагаев, хотя далось ему это спокойствие нелегко. – Я за тебя жизнь отдам.
А я засмеялась, настолько все показалось мне нелепым, и его слова, в точности как мои тогда, и этот полыхающий в глазах огонь, оттого я совершенно не удивилась тому, что произошло дальше. Тимур сжал пальцы в кулак и заехал мне в челюсть. Если бы он отвесил мне пощечину, оно бы понятно, но он ударил по-мужски, как бьют врага. Головушка моя соприкоснулась со спинкой кровати, и никакая подушка меня не спасла. В ушах раздался звон, и в глазах потемнело, хорошо хоть башка не треснула как арбуз, кулачище-то у него впечатляющий.
– Надеюсь, ты не в обиде, – улыбнулся он, от этой улыбки мне стало даже хуже, чем от удара.
– Извини, – пискнула я, предварительно проверив, все ли зубы целы. – Мой смех относился не к твоим словам, а... долго объяснять... – Хрен тут что объяснишь, сплошные дежа-вю... Мне вдруг стало жаль Лукьянова, нелегко ему тогда пришлось. Объясняются в любви и чего-то от тебя требуют, на словах-то вроде нет, но ведь чего-то требуют, уже одним тем, что объясняются. А тебе ни сказать, ни дать нечего.
– Придет день, и рядом с тобой никого не останется. Разве только Сашка, но ему, бедному, просто деваться некуда. – Тимур вышел и хлопнул дверью.
– Ох, горе горькое, – вздохнула я, поднимаясь.
Выждала время и уж тогда спустилась вниз.
Сашка сидел в холле и выглядел грустным.
– Быстро гулять, – прикрикнула я. – У меня дел по горло.
Уныло семеня за Сашкой по дорожке парка, я предалась самобичеванию. В основном досталось моей слабой плоти, которая на смогла удержаться от искушения. Что за манера спать с кем попало? Мало мне проблем? Одно хорошо: Тагаев ушел, громко хлопнув дверью, следовательно, в моей жизни он больше не возникнет, он парень гордый, а нет человека – нет проблем. Со своим чувством вины я уж как-нибудь справлюсь.