Большой секс в маленьком городе

Полякова Татьяна Викторовна

– Ты лучше Вадима поспрашивай, того, что начальником охраны у моста служит.

– А я что делал, по-твоему? У меня самого от расспросов башка пухнет, и хоть бы на миллиметр продвинулись. Говорят, ты умная. Давай идею.

– Врут.

– Все равно давай, надо как-то с мертвой точки сдвинуться.

– Елизарова не случайно вблизи моста оказалась, там, где отирались два подозрительных типа: один со стройки, а другой из ночного клуба. Кстати, из того самого, где якобы играл в карты Кондаревский. Алиби-то липовое...

– Хочешь сказать, парни поехали

к мосту, чтобы избавиться от трупа?

– Хочу.

– Вилами на воде.

– А ты от меня чего ждал? Протоколов с признаниями?

– Да не в этом дело... – поморщился Артем. – Мужики все богатые, я имею в виду его приятелей. Это ж сколько он им должен отвалить? Нормальный человек и за большие деньги на такое не подпишется, а здесь своих денег куры не клюют.

– Значит, было что-то помимо денег.

– Все-таки трудно в это поверить. Они же понимали, что мы будем проверять...

– По моим сведениям, Кондаревский сидит в клубе чуть ли не каждую ночь. С уверенностью никто из персонала через неделю не ответит, был он там тринадцатого или нет. А друзья охотно подтвердили в силу разных соображений: был. Если нажмешь на них, уверенности в них поубавится. Возможно, даже выяснится, что они что-то напутали. Такое случается сплошь и рядом. Кстати, Кондаревского с дружками зачем-то фотографировал Александров.

– Вот только Александрова мне и не хватает, – невежливо перебил Артем. – Не до него сейчас, понимаешь?

– А если это как-то связано? – не унималась я.

– Как связано? Пузырьком с но-шпой? Не смеши, ради Христа. Знаешь, сколько людей в стране ежедневно принимают эту самую но-шпу?

– Некие граждане, – напомнила я, – подтверждают алиби Кондаревского, и они же запечатлены на пленке, которую искали у Александрова. Его предполагаемый убийца принимал но-шпу и один из парней, которые увезли Юлю...

– Все я помню, – вздохнул Артем. – Но хоть убей не могу понять, с какой стати ты связываешь смерть проститутки с теми тремя трупами. Если б одни бабы, куда ни шло, но...

– Вот когда как следует прижмешь Кондаревского, то очень может быть сможешь узнать, почему бабы не одни, а в компании, – разозлилась я.

* * *

Следующий день не принес ничего нового, хотя я усердно обивала чужие пороги. К вечеру объявился Дед и на манер Вешнякова спросил:

– Что там с убийствами?

«Как будто ему ежедневно не докладывали».

– Работаем, – лаконично ответила я.

– Работнички, – фыркнул Дед. Я ожидала услышать нечто нелицеприятное в свой адрес, раз уж я вновь на боевом посту, но Дед неожиданно замолчал, вздохнул, посмотрел на меня с печалью и произнес:

– Нельзя, чтобы дело осталось нераскрытым. Представь, какое мнение об области и нашей работе в целом... Почему до сих пор никого не арестовали?

– Прикажешь людей на улице хватать? – все-таки съязвила я. – Каждого третьего?

Дед поморщился:

– Ты же поняла, что я имею в виду. Неужели ни одного подозреваемого?

– Кое-что вырисовывается. Но до ареста пока далековато.

Против

обыкновения, Дед ничего выспрашивать не стал и вскоре, к моему величайшему облегчению, отбыл.

Наутро я позвонила Вешнякову. Он был очень занят и говорить со мной не пожелал. Ближе к обеду позвонил сам.

– Чем порадуешь? – бодро осведомилась я.

– Дулей с маслом.

– Неужто пустышку тянем?

– Кондаревский утверждает, что в ночь убийства был в клубе, машину оставил на стоянке напротив. Стоянка не охраняемая, хотя швейцар приглядывает за машинами, если сигнализация включается. А так как стоянка не охраняемая, то и документации никакой. Не проверишь. Руслан Сергеевич очень сомневается, что его машину могли видеть возле коттеджа, потому что он там не был с двадцать пятого августа, когда в последний раз привозил туда покупателей. Когда я начал настаивать, сказал, что если не привиделось, то, значит, кто-то его тачку со стоянки угнал, а потом вернул назад.

Нервничает, но на своем стоит твердо.

– А дружки?

– Дружки враз разбежались. Кто в командировке, кто в отпуске, а один даже в больнице.

– Это который?

– Ковтан, естественно. Сердце у него больное.

– Может, и вправду больное, – вздохнула я.

– Вот и я о том же, – пригорюнился Артем. – Дубников, владелец ночного клуба, говорит, что ночью Кондаревский точно был в клубе, но отлучался он куда или нет, утверждать не берется, потому что сам играл часов до двух. Тогда Кондаревского там еще не было. А потом Дубников за стол уже не садился, но к игрокам заглядывал много раз, Кондаревский был за столом.

– Первая ласточка, – буркнула я.

– Ты думаешь?

– Дожимай сукиного сына. Кстати, как там бабули, показания дали?

– Честь по чести. Одна тебе привет передает.

– Ну, так бери его под стражу.

– Легко сказать. Бабки видели в ночь убийства не его, а машину. Кроме их показаний, у нас вообще ничего. Не мне тебе объяснять...

То, что для ареста Кондаревского понадобится нечто посерьезнее показаний Софьи Ивановны и ее приятельницы, было мне доподлинно известно. Человек он богатый, со связями, а значит, Артему придется вести себя крайне осторожно, не допуская ошибок. Артем попробовал разыскать машину, которая подъезжала к дому Кондаревского в ночь убийства. Если и была машина, то точно не такси. Да и на месте Кондаревского неосмотрительно вызывать машину, когда прячешь в доме труп. В том, что он его прятал, я была почти уверена. Вешняков хмурился, но уже не возражал.

На третий день выяснилось, что арестовывать Кондаревского не придется по весьма банальной причине: проделать это с покойником весьма затруднительно.

В половине третьего мне позвонил Артем и огорошил новостью.

– Кондаревский погиб.

– Что значит погиб? – возмутилась я.

– То и значит. Сбила машина возле собственного дома. Переходил человек через дорогу и попал под колеса.

– Водитель с места происшествия, конечно, скрылся?

– Скрылся.

– И свидетелей нет.