Большой террор. Книга I

Конквест Роберт

В августе 1935 года иностранный отдел НКВД представил Сталину пессимистический доклад о том, чувствуется ли в Германии стремление к договору с Советским Союзом. Однако есть сведения, что, по словам докладывавшего Сталину сотрудника, это на Сталина не подействовало, и он продолжал считать, что соглашение могло быть достигнуто. [829]

Литвинов был прав. С самого 1936 года, угрожая своей возможной антигерманской политикой, Сталин зондировал почву среди нацистов через своих личных эмиссаров.

829

53. Krivitsky, р. 31.

В советское посольство в Берлине прибыл под видом «коммерческого атташе» представитель личного секретариата Сталина, его старый прихвостень Давид Канделаки. Он стал деликатно нащупывать почву. В декабре 1936 года Канделаки встретился с Яльмаром Шахтом, чтобы выяснить возможности расширения советско-германской торговли. Шахт ответил, что условием для такого расширения должно быть прекращение коммунистической деятельности в Германии, поддерживаемой из Советского

Союза. Канделаки вернулся в Москву, чтобы доложить Сталину, и к началу нового года был составлен письменный проект, предусматривающий открытие переговоров либо через послов, либо, если бы пожелали немцы, по секретным каналам. Проект содержал напоминание немцам, что подобное соглашение уже раньше предлагалось Советским Союзом. 29 января 1937 года Канделаки (он, кстати, позже был арестован и, видимо, умер в лагере) [830] снова нанес визит Шахту совместно с доверенным лицом НКВД Фридрихсоном. Посетители сделали гитлеровскому министру устное предложение, исходившее от Сталина и Молотова, об открытии прямых переговоров. Шахт ответил, что это предложение должно быть передано в германское министерство иностранных дел и снова добавил, что, по его мнению, следовало бы умерить коммунистическую агитацию. 10 февраля Нейрат советовался с Гитлером по поводу этих предложений и на следующий день написал Шахту, многозначительно заметив, что нет практического смысла вступать с советской стороной в соглашение по поводу прекращения коммунистической пропаганды. Что касается существа дела, Нейрат писал, что в существующей обстановке советские предложения не заслуживают дальнейшей разработки. Если, однако, Россия будет «развиваться далее по линии абсолютного деспотизма, поддерживаемого армией», то контакт определенно надо будет установить.

830

54. См. Geoffrey Bailey, The Conspirators, London, 1961, p. 147.

А тем временем в Советском Союзе шел суд над Пятаковым и другими — суд с резкими антифашистскими обвинениями. Но даже здесь Сталин действовал двойственным образом. Немецкий военный атташе генерал Кестринг, на чье соучастие в заговоре указывали подсудимые, не был даже объявлен «персона нон грата». Есть сообщения, что решение это было принято под значительным давлением германского правительства. Мягко говоря, любопытное решение!

Пока что сталинский зондаж был бесплодным. Но ведь намек был сделан. Германские руководители имели теперь то преимущество, что им предложили соглашение.

А покуда шли реальные попытки Сталина установить связь с Гитлером, в СССР возводились обвинения в измене на основе контактов между высшим командованием Красной Армии и нацистами — контактов, которых на деле никогда не было.

Если уж говорить о контактах, то в темном мире секретных служб известная степень контакта уже поддерживалась в то время между НКВД и немецкой службой безопасности СД, руководимой Рейнгардтом Гейдрихом.

После ликвидации германской компартии операции против ее подпольных остатков стали обыкновенной секретно- полицейской работой. И, как во многих сложных операциях подобного типа, тайная полиция нацистов оставила нескольких подпольных коммунистов нетронутыми, имея в виду поддерживать через них политический контакт. (Во время войны на оккупированных территориях гестапо тоже поддерживало контакт с местными коммунистическими партиями — по крайней мере в первый период, до начала германо-советской войны. Во Франции переговоры с французской компартией достигли стадии обсуждения того, чтобы разрешить выпуск «Юманите». В оккупированной Норвегии на короткое время разрешались коммунистические публикации. Такое же положение существовало в Бельгии.)

Махинации, имевшие цепью скомпрометировать высшее командование Красной Армии, начались еще в декабре 1936 года. В начале декабря начальник иностранного отдела НКВД Слуцкий был занят поисками двух агентов, способных с этой целью разыграть роль немецких офицеров. Таковых нашли, их держали наготове в Париже, но, в конце концов, им сказали, что задание откладывается. [831]

Среди русских зарубежных организаций, в которые стремились проникнуть как НКВД, так и германская разведка, был РОВС (Российский Обще-Воинский Союз) с главной квартирой в Париже. 22 сентября 1937 года НКВД выполнил специальную операцию — похищение и убийство руководителя РОВСа генерала Миллера. Это, по-видимому, была попытка поставить во главе Союза заместителя Миллера — генерала Скоблина. В течение долгого времени Скоблин работал как с советской, так и с германской секретной службой, и едва ли можно сомневаться, что он был одним из тех связующих звеньев, через которые проходил обмен информацией между службой СД и НКВД. Первый шаг в этом затеянном Сталиным [832] темном деле состоял, по-видимому, в том, что НКВД послал через Скоблина в Берлин версию о том, будто высшее командование Красной Армии и, в частности, Тухачевский находились в заговоре с германским генеральным штабом.

831

55. Cm. Krivitsky, p. 237.

832

56. См. выступление майора Генштаба В. Дапишева на совещании по истории Великой Отечественной войны в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС 18 февр. 1966 г. (Стенограммы этого совещания не опубликованы, но имеется запись. См. «Посев», 13 янв. 1967; см. также Эрнст Генри [С. Н. Ростовский] в «Гранях», № 63, 1967, стр. 195).

Хотя в кругах немецкой службы безопасности СД эту версию прямо рассматривали как подброшенную НКВД, Гейдрих решил ее использовать — в первую очередь, против германского генштаба, с которым, как указывает английский военный историк Эриксон, служба Гейдриха была в постоянном соперничестве. [833]

Итак, для руководителя СД Гейдриха главным во всем деле было скомпрометировать руководство германской армии. Но, по мере развертывания операции, эта сторона дела отошла на задний план и нас теперь не интересует.

833

57. Erickson, pp. 433-4.

В докладе секретаря ЦК польской объединенной рабочей партии В. Гомулки на XIX пленуме ЦК ПОРП [834] мы находим подтверждение того, что к концу 1936 года в самых высших германских кругах, с участием Гитлера и Гиммлера, всесторонне обсуждалась компрометация Тухачевского. Было решено, что это обезглавит Красную Армию и потому попробовать стоит. [835] Как советские, так и западные источники согласны в том, что слух о немецких контактах с Тухачевским был пущен нацистами через президента Чехословакии Бенеша. [836]

834

58. См. Trybuna Ludu, 23 ноября 1961.

835

59. См. Wilhelm Hoettl,The Secret Front, New York, 1954, pp. 77–78. Оригинальное издание этой книги но немецком языке вышло в Австрии под псевдонимом: Waiter Hagen).

836

60. Напр., Лев Никулин, «Тухачевский», Москва, 1964, стр. 193; Н. С. Хрущев в заключительном слове на XXII съезде КПСС (см. XXII (В русском переводе, выпущенном изд. им. Чехова, см. кн. 1, стр. 307–308). съезд, т. 11, стр. 585-6); Winston Churchill, The Second World War, vol. 1, London, 1948, p. 225.

Информация поступила к нему еще в последние месяцы 1936 года. Бенеш конфиденциально переслал ее французам, чья уверенность в надежности франко-советского пакта, по словам Леона Блюма, сильно после этого поколебалась. [837] Кроме того, президент Бенеш, как подтверждает несколько советских источников, передал эти сведения Сталину в качестве жеста доброй воли. Гомулка сообщает, что эта ложная информация пришла за некоторое время до сфабрикованного «документального свидетельства», так что предварительные сведения об «измене» были в руках Сталина уже во время февральско-мартовского пленума 1937 года. [838]

837

61. См. Erickson, р. 433.

838

62. См. Trybuna Ludu, 23 ноября 1961 (доклад Гомулки на XIX пленуме ЦК ПОРП).

Подготовка хорошего «документального свидетельства» была поистине художественной работой и потребовала времени. В марте-апреле 1937 года Гейдрих и Беренс (впоследствии возглавлявший СС в Белграде, казненный в 1946 году правительством Тито) приказали сфабриковать фальшивое «досье» в виде писем, которыми германское верховное командование якобы обменивалось с Тухачевским на протяжении года. Как сообщил автору этой книги профессор Эриксон, эту тонкую работу выполнил гравер Франц Путциг, в течение долгого времени работавший на германскую секретную службу и изготовивший для нее немало фальшивых паспортов и других документов. «Досье», подготовленное Путцигом, состояло из 32 страниц, и к одной из них прилагалась даже фотография Троцкого, снятого вместе с немецкими официальными лицами. Существует несколько версий об этой фальшивке, среди них — версия полковника Нойокса, в прошлом одного из подручных Гейдриха. Согласно этой версии, германская секретная служба располагала подлинными подписями Тухачевского, взятыми с тайного соглашения 1926 года между руководством Красной Армии и высшим командованием Рейхсвера. Этим соглашением предусматривалась техническая помощь немцев советскому воздушному флоту. Так было изготовлено письмо за подписью Тухачевского, воспроизводившее даже его стиль. На подложном письме были подлинные штампы «абвера» — «Совершенно секретно», «Конфиденциально». Все досье состояло из этого подложного немецкого письма и 15 других немецких документов, столь же фальшивых. Подписи немецких генералов были взяты с их банковских чеков. В начале мая это «досье» было показано Гитлеру и Гиммлеру, после чего вся операция получила окончательное одобрение. По соображениям безопасности служба СД решила не посылать эти документы по чехословацкому каналу, а сумела переслать их прямо Ежову. Наиболее вероятно, что это было сделано через двух захваченных в Германии агентов НКВД и еще какого-то третьего советского представителя, личность которого не выяснена по сей день. Так или иначе, документы были в руках Сталина к середине мая,

Лев Никулин в своей книге «Маршал Тухачевский» дает более или менее то же освещение всему делу, но, по-видимому, считает, как и почти все остальные источники, что немецкая разведка передала документы (фотокопию «досье») Бенешу, а не Ежову. [839] Черчилль согласует обе версии. По его словам существуют данные, будто НКВД, получив документы от немецкой разведки, препроводил их чехословацкой полиции, чтобы создать впечатление у Сталина (которому Бенеш их передал), что он, Сталин, получил их из дружественных иностранных рук. [840]

839

63. Л. Никулин, «Маршал Тухачевский», Москва, 1964, стр. 193; белее подробная версия дается в «Огоньке», № 13, март 1963; Л.Никулин, «Последние дни маршала».

840

64. Winston Churchill, The Second World War, vol. 1, London, 1948, p. 225.