Большой террор. Книга I

Конквест Роберт

Муклевич был арестован в мае 1937 года. [944] Открытого суда над ним не было — не было ведь вообще объявлено ни о каких процессах над руководителями флота, Однако на XVIII съезде партии в 1939 году Муклевич и бывший командующий советским флотом флагман Орлов были названы пособниками Тухачевского. Нападки на них, в отличие от клеветы на армейских командиров, особо касались их стратегических концепций. В своем выступлении на XVIII съезде партии Нарком судостроения И. Т. Тевосян заявил, что «враги народа — агенты фашизма Тухачевский, Орлов и Муклевич и прочая фашистская мерзость — старались доказать, что нам не нужен мощный надводный флот», и что только их удаление с постов позволило начать его отстройку. [945] Стоит отметить, что эта химера отвлекла значительную часть советских усилий на безнадежные и бесполезные попытки создать военный

флот, способный соперничать с флотами главных морских держав.

944

167. См. Erickson, р. 475.

945

168. XVIII съезд КПСС, Стенограф, отчет, Москва, 1939, стр. 422.

Сегодня есть все основания полагать, что на самом деле Муклевич исходил из реалистической оценки имевшихся возможностей и предлагал, основываясь на имевшихся советских ресурсах, строить флот ближнего действия и защитного характера. А Сталин желал иметь крупные боевые единицы дальнего действия, пригодные для нападения; он «обещал строго наказывать любого, кто будет возражать против тяжелых крейсеров». [946] Когда пришла война, советский флот потерял контроль в основных морях, и Муклевич оказался посмертно прав — руководители советского флота втихомолку приняли его концепции, хотя в этом и не признались.

946

169. Н.Г.Кузнецов в «Октябре», № 1 1, 1965 («Перед войной»), стр. 143

Однако эти расхождения не были, конечно, главной причиной террора во флоте. Причины были те же, какие привели к террору в армии и во всей стране. Дело было не в том, что технические разногласия решались с помощью казней, а в том, что технические разногласия использовались для оправдания казней. Есть сведения, что Муклевич дал требовавшиеся от него показания после недели жестоких пыток в Лефортовской тюрьме [947] и погиб 7 февраля 1938 года. [948]

947

170. Иванов-Разумник, «Тюрьмы и ссылки», стр. 280.

948

171. См, А.Басов в «Военно-ист. журнале», № 11, 1965.

Вслед за Муклевичем пали командующий Военно-морскими силами флагман 1-го ранга Орлов, командующий Балтийским флотом флагман Сивков и командующий Черноморским флотом флагман Кожанов. [949] Орлов был арестован в ноябре 1937 года. Однако от командования флотом он был отстранен еще в июне, после чего его обязанности исполнял командующий Тихоокеанским флотом флагман Викторов, который сам вскоре пал жертвой террора. [950]

Вместе с руководителями флота погибло большое количество их подчиненных.

949

172. По Сов. ист. энц. (ст. «Кожанов» и «Гиттис») Кожанов был расстрелян одновременно с комкором Гиттисом 22 авг. 1938 г.; см. также Алафузов в «Военно-ист. журнале», № 3, 1964.

950

173. Сов. ист. энц.; см, также Кузнецов в «Военно-ист. журнале», № 6, 1965; С.Е.Захаров и др., «Тихоокеанский флот», Москва, 1966, стр. 135.

По самой своей природе флот предоставлял возможность контакта, по крайней мере теоретически, с иностранцами. Советские военные корабли наносили визиты вежливости в другие страны. Они крейсировали в международных водах. Во время второй мировой войны эти подозрительные обстоятельства еще значительно усилились, так как советские корабли сотрудничали с британским Королевским флотом в Мурманске и при проводке в Мурманск союзных морских конвоев вокруг Скандинавии. В повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича» выведен военный моряк Буйновский — «кавторанг». Он провел целый месяц на британском крейсере как офицер связи. «И еще, представляете, после войны английский адмирал, черт его дернул, прислал мне памятный подарок: „В знак благодарности“. Удивляюсь и проклинаю!.. И вот — всех в кучу одну.» [951]

951

174. Солженицын, Собр. соч., т. I, стр. 92 («Один день Ивана Денисовича»).

Подобная атмосфера была

создана во флоте еще гораздо раньше. Контр-адмирал Исаков рассказывает историю своего знакомого, флаг-офицера Озаровского, который однажды потерпел крушение, плывя на своей маленькой парусной лодке недалеко от Кронштадтского берега. Его заметил проходивший норвежский пароход и спустил шлюпку. Озаровский, однако, отказался от помощи, хотя его положение было отчаянным. И дальше Исаков описывает, что думал и чувствовал в то время Озаровский. Он полагал, что его все равно спасут: хотя заметить его самого с берега было нельзя, иностранный пароход, зашедший в запретную зону, должны были заметить моментально. И послать наперерез ему катер. Так оно и случилось. Офицера подобрали и отправили в госпиталь, где Исаков его навестил. Исаков спросил Озаровского, почему тот не хотел, чтобы его подобрал норвежец и доставил в Ленинград, Озаровский ответил так: «Мне пришлось бы писать объяснение: когда и как было задумано это рандеву с иностранными агентами, что именно и за сколько я продал из наших оперативных планов, пока транспорт двигался по каналу». С этими доводами Исаков вынужден был согласиться. Он добавляет, что Озаровский все равно не избежал кары. Его арестовали, допрашивали и пытали на основании тех самых нелепых предположений, о которых он с такой иронией говорил в госпитале. [952]

952

175. И. Исаков в «Новом мире»-, № 8, 1961 («Пари летучего голландца»), стр. 177.

Опасность стать жертвой террора была во флоте фактически еще больше, чем в армии. У флотских было в этом смысле только одно довольно призрачное преимущество. Морские офицеры всех флотов, кроме Тихоокеанского, объявлялись обычно английскими шпионами, а это, по крайней мере до 1939 года, давало им чуть более высокое «общественное положение», чем тем, кого обвиняли в шпионаже в пользу Германии, Японии или Польши.

ВТОРОЙ КРУГ

Арест командующего флотом флагмана Орлова связан со второй, новой волной репрессий против военнослужащих, начавшейся в 1938 году. Есть сведения, что в начале этого года по указанию Сталина было спущено им самим отредактированное закрытое письмо «О недостатках в партийно-политической работе в РККА и мерах к их устранению». Это письмо призывало к дальнейшей очистке армии от «врагов народа», к «ликвидации последствий вредительства» и требовало «не забывать также о „молчалиных“, политически бесхребетных людях, не принимавших активного участия в первой террористической волне». [953]

953

176. См. Ю.П.Петров, стр. 301.

Теперь на Лубянку отправляли тех, кто занял посты арестованных в первой волне командиров. В начале января был вызван в Москву командарм 1-го ранга Белов. 8 воспоминаниях к 70-летию со дня рождения Белова «Военно-исторический журнал» писал, что «чем ближе командарм подъезжал к Москве, тем задумчивей становилось его лицо. Видимо, сердцем он чувствовал надвигавшуюся беду. И не ошибся. С прибытием к месту вызова он был арестован». [954] Возможно, что ему было поставлено в вину и его прошлогоднее вмешательство в защиту Сердича.

954

177. «Военно-исторический журнал», № 6, 1963, стр. 76.

Следом за Беловым пал жертвой второй маршал Советского Союза — Егоров. Он был старше всех участников группы Тухачевского. К моменту ареста маршалу Егорову было пятьдесят пять лет — на год меньше, чем его бывшему сослуживцу по императорской армии Шапошникову. Они оба были офицерами до революции. Было известно, что Егоров входил даже в число собутыльников Сталина. Есть сообщения, что после расстрела Тухачевского Сталин предложил Егорову занять дачу казненного маршала, но Егоров отказался принять подарок. [955]

955

178. Orlov, р. 246.

Во время польской кампании Егоров командовал юго-западным фронтом, где Сталин был политическим руководителем. Егоров оказался единственной крупной фигурой из старого военного окружения Сталина, попавшей под террор.

Первый удар по армии истребил всех военных — членов Центрального Комитета партии, кроме Ворошилова, Буденного, Блюхера и Егорова. Возможно, что именно в Центральном Комитете Егоров оказал в чем-то сопротивление Сталину — наиболее вероятно во время февральско-мартовского пленума 1937 года. Его сняли с поста заместителя Наркома обороны в конце февраля 1938 года.