Большой террор. Книга I
Шрифт:
Наличие «документального подтверждения» «измены» военачальников определило окончательную линию поведения властей во время удара по армии. Главным пунктом обвинения стала именно измена?а связи с Троцким и обвинение в терроре, хотя и оставались в деле, отошли на второе место. Уже 20 мая был расстрелян в тюрьме без всякой огласки Дмитрий Шмидт. [841] А сохранение Шмидта в живых было бы необходимо до процесса генералов на случай, если бы главное обвинение против них пришлось строить на троцкизме. Но теперь Дмитрий Шмидт, как связующее звено между военачальниками и Троцким, был уже не важен: имелось ведь более существенное обвинение. И Шмидта ликвидировали.
841
65. См. «Украiнська радянська енциклопедiя», 1959-65 (ст. «Шмидт»).
В тот же самый день в кругах НКВД начали циркулировать панические слухи относительно только что раскрытого заговора. Есть на этот счет сообщение работника НКВД, покинувшего СССР 22 мая: он сообщил, что весь руководящий состав был
22 мая последовал арест еще одного «участника заговора»- комкора Эйдемана. Его вызвали из президиума московской партийной конференции, проходившей в здании Моссовета, и тут же увезли в НКВД. [843] Через три недели его судили и на следующий же день расстреляли. «Его жизнь, — пишет советский историк Д. В. Панков, пользуясь официальной формулой, — трагически оборвалась 12 июня 1937 года». [844] Официальным поводом к аресту Эйдемана послужило то, что он подписал рекомендацию в партию Корку.
842
66. Krivitsky, р. 27.
843
67. Д. В. Панков, «Комкор Эйдеман», Москва, 1965, стр. 103.
844
68. Панков в «Вопросах истории КПСС», № 12, 1964 («Солдат революции»). См. также П. Н. Александров и др., «Командарм Уборевич, Воспоминания друзей и соратников», составители: П. Н. Александров, А. Т. Якимов, В. И. Уборевич-Боровская, М. С. Ангарский, Москва, 1964, стр. 243.
Подобно Якиру, Эйдеман представляется нам противником террора. Весной 1937 года по окончании одного из партийных собраний он тихо заметил своему знакомому: «Сегодня ночью у нас арестован еще один товарищ. Кажется, это был честный человек. Не понимаю.». [845]
Через день или два последовал арест комкора Фельдмана. Мы располагаем сегодня показаниями генерал-лейтенанта Я. П. Дзенига о его последних встречах с Тухачевским. По свидетельству этого офицера, Тухачевский выглядел угрюмо. Он сказал, что узнал сейчас очень плохую новость — арестован Фельдман. По этому поводу Тухачевский с болью сказал: «Какая-то грандиозная провокация!». [846] Разумеется, Тухачевский уже знал, что попал в западню. Когда он, направляясь к новому месту службы в Куйбышев, ехал на вокзал, его шофер посоветовал, чтобы маршал написал Сталину и рассеял очевидные недоразумения. Тухачевский ответил, что он уже написал. [847]
845
69. Д. В. Панкратов в «Вопросах истории КПСС», № 12, 1964 («Солдат революции»).
846
70. Я. П. Дзенит в сборнике «Маршал Тухачевский», стр. 134.
847
71. Никулин, стр. 189.
Прибыв 26 мая 1937 года в Куйбышев, Тухачевский в тот же вечер произнес короткую речь на окружной партконференции. Один из присутствовавших, хорошо знавший Тухачевского, отметил, что за два месяца, в течение «которых он не видел маршала, в волосах Тухачевского пробилась седина. [848]
На следующем заседании конференции Тухачевский уже не появился, [849]
Тухачевского попросили по дороге в штаб округа заехать ненадолго в обком партии. Через некоторое время оттуда вышел бледный Дыбенко (которого Тухачевский должен был заменить на посту командующего округом) и рассказал своей жене, что Тухачевский арестован. [850]
848
72. Ген. — лейтенант П. А. Ермолин в сборнике «Маршал Тухачевский», стр. 128.
849
73. Ермолин, там же; см. также «Военно-исторический журнал», № 10, 1965.
850
74. Никулин, стр. 190.
О передаче дела Тухачевского в следственные органы другие высшие командиры узнали вечером 28 мая — по официальным, но секретным каналам. [851] Таким образом, ясно, что дальнейшие аресты, после Тухачевского, никак не могли быть громом среди ясного неба.
Следующим на очереди был командарм Уборевич. 29 мая он, по словам дочери, „получил вызов из Смоленска в Москву“ и был арестован в Москве сразу же по выходе из вагона. [852] Две недели спустя, 11 июня 1937 года, он предстал перед судом и был расстрелян на следующий же день. [853]
851
75. П. Якир и Геллер, стр. 229.
852
76. П. Н. Александров и др., «Командарм Уборевич, Воспоминания друзей и соратников». Составители: П. Н. Александров, А. Т. Якимов, 3. И. Уборевич-Боровская, М. С. Ангарский, Москва, 1964, стр. 231 -33.
853
77. Там же, стр.223 и 243,
По
854
78. А. В. Горбатов, «Годы и войны», Москва, 1965, стр. 122.
855
79. П. Якир и Геллер, стр. 229.
В тот же день Якир выехал из Киева поездом, отправившемся в 1 час 15 минут дня. На рассвете 31 мая поезд остановился в Брянске. В вагон вошли работники НКВДиарестовали командарма. Его адъютант Захарченко арестован не был, и Якир смог сообщить через него жене и сыну о том, что он ни в чем не виновен.
У сотрудников НКВД Якир потребовал ордера на арест, а когда ему показали ордер, он попросил дополнительно, чтобы ему показали решение Центрального Комитета. Ему ответили, что этого решения ему придется подождать до приезда в Москву. Командарма бросили в арестантский автомобиль и повезли в Москву со скоростью сто километров в час. На Лубянке его втолкнули в одиночную камеру, сорвав все знаки отличия, ордена и медали. [856]
856
80. Подробности ареста Якира известны теперь по многим источникам — в частности, по книгам Дубииского (стр. 263–264), П. Якира и Геллера (стр. 231–232).
31 мая было покончено с последним из „заговорщиков“. На следующий день было объявлено, что „бывший член ЦК ВКП[б] Я. Б. Гамарник, запутавшись в своих связях с антисоветскими элементами, и, видимо, боясь разоблачения, 31 мая покончил жизнь самоубийством“. [857]
Есть сообщения, что Гамарник покончил с собой не потому, что боялся, что его сделают участником „заговора“ Тухачевского, а напротив: ему сказали, что он должен будет стать членом военного суда над арестованными военачальниками. Правда, из тех же источников известна и другая версия: Гамарнику будто бы обещали помилование, если он даст показания против своих коллег. [858]
857
81. «Правда», 1 июня 1937 (Хроника).
858
82. См. Weissberg, Conspiracy of Silence, p. 428; Krivitsky, p. 254.
В позднейших советских изданиях сведения о самоубийстве Гамарника также разноречивы. Одно говорит, что он покончил жизнь самоубийством „накануне своего ареста“, [859] а другое — что Гамарник покончил с собой не для того, чтобы избежать ареста, а в знак протеста против террора. [860] Согласно третьему, наконец, 31 мая в пять часов вечера Булин вместе с еще одним командиром посетили Гамарника у него дома, так как он был болен. Они сообщили Гамарнику об аресте Якира и снятии самого Гамарника с поста начальника Политуправления. После того как они вышли из комнаты, раздались выстрелы, и тут же Гамарника нашли мертвым. [861] Ходили даже слухи, что он не сам покончил с собой, а был попросту убит. [862] Тотчас после его гибели его объявили троцкистом, фашистом и шпионом, [863] а Ворошилов в „приказе № 96“ даже разразился против него бранью, назвав его „предателем и трусом“. [864]
859
83. Ю. П. Петров, стр. 299.
860
84. «Красная звезда», 13 апр. 1962.
861
85. «Военно-исторический журнал», № 5, 1964. I
862
86. Krivitsky, р. 255.
863
87. См., напр., «Красную звезду», 6 июня 1937.
864
88. «Правда», 13 июня 1937: «Приказ Народного комиссара обороны СССР № 96 от 12 июня 1937 г.»
Тем временем, сидя на Лубянке, Якир писал в Политбюро, требуя немедленного освобождения или встречи со Сталиным. Вместо всего этого, ему устроили жестокий девятидневный допрос, в ходе которого объявили, что все „Якировское гнездо“ теперь арестовано. Обвинение, выдвинутое против Якира, было настолько серьезно, что в сравнении с ним весь прежний „сценарий“, признания которого так добивались ежовские следователи от Шмидта, выглядел кустарной стряпней. Обвинение гласило „гитлеровский шпион“ [865] и состояло теперь в связях с нацистами, а не просто в троцкизме и терроризме.
865
89. Дубинский, стр. 265.