Большой вальс

Арсеньева Ольга

– Понимаешь, мы так нагружены всякими литературными, живописными и прочими образами этого города, что уже не можем воспринимать его

отдельно. Когда мы здесь, с нами рядом, не соприкасаясь ходит ощущение прежних присутствий. Тени прошлого. Они едва показываются, но не проявляются. Только намекают и мучают неразгаданностьью, обостряют зрение, слух...
– она пыталась подстроиться к размашистому шагу Артура.

– Поэтому все время прислушиваешься и ждешь раскрытия тайны... Шнайдер чуть не упал, споткнувшись

о выщербленную ступеньку и тихо чертыхнулся.

– Это ты точно заметила: все время ждешь раскрытия тайны!
– его лицо

изобразило ужас и он тут же расхохотался, заметив испуг Виктории.

– Да перестань, девочка! Выше голову! Близких знакомых здесь нет, а в

бюстгалтер на презентации к тебе никто не полезет.
– Шнайдер не

упускал случая напомнить о том, что объем груди у Виктории на 5 см

больше, а щиколотки толще, чем у знаменитого образца.

... В "Экзельсноре" - роскошном белом отеле, выстроенном в

мавританском стиле, мадмуазель Браун тут же провели к Эльвире

Гречиани, заведующей организацией всего праздника. Итальянка смешанного, полуеврейского происхождения, являлась непосредственным представителем "дома Шанель" в Венеции, устраивая уже седьмой раз

ставшие традиционными презентации.

– Рада вас видеть, мадмуазель, Антония и вас, мсье Шнайдер!
– она поднималась навстречу вошедшим, демонстрируя элегантный белый костюм с крошечной эмблемой фирмы на верхнем кармашке. Все надетое на Эльвире - от туфелек цвета темной бронзы до крупных позвякивающих

браслетов из грубо обработанного металла того же оттенка, удивительно гамонировало с обстановкой офиса, в который был превращен "президентский люкс": перлалмутрово-белый штоф на стенах, тяжелые позолоченные рамы картин, терракотовый ворс персидского круглого ковра, вазы, хрусталь, букеты алых тюльпанов.

– Для меня большая честь принять участие в вашем празднике и я рада, что смогла вырвать пару дней для поездки в Венецию.
– ответила Виктория, опускаясь в предложенное кресло. Эльвира заняла место напротив, придвинувшись к гостье и приблизив к ней сильно

наштукатуреное смуглое лицо. Крупный рот улыбался так, что не оставалось сомнения - беседа переходит на чисто дамские, дружеские

интонации.

– Девочка...
– начала мадам Гречиани, доверительно и слегка коснулась руки Виктории.

– Позвольте обращаться к Вам попросту, ведь вы годитесь мне в дочери.
– Эльвира кокетливо улыбнулась, сделав паузу, которую и

заняла положенная реплика Артура, свидетельствующая об удивлении и несогласии с признанием совершенно юной дамы.

– Дорогая девочка, надеюсь, вы не держите на меня зла за то, что были здесь в предыдущие годы? Молчите, молчите, я все сейчас объясню!
– она понизила голос, будто собиралась разгласить важную государственную тайну.

– Дело

в том, что сильно мешает сеньор Франкони... У него решающий голос в отборе кандидатур и ... вы же понимаете, что соответственно его вкусам скоро все женские предметы будут демонстрировать мужчинам... Для Франкони вы слишком женственны... Но на этот раз я стояла в дирекции за вас горой.

– Ведь Антония - сама Венеция! Посмотрите на Ботичелли, Тициана, на венецианских мастеров - да все они писали своих богинь с мадмуазель Браун!
– жужжала я во все уши и, наконец, добилась своего. Ведь целая серия представляемой завтра парфюмерии называется "Bella Venezia"! Флаконы делались вуручную мастерами Мурано, инкрустированы 18-кратным золотым напылением. Всего двенадцать экземпляров - сверхэлитарный набор! Цены бешеные, но от покупательниц не будет отбоя. Знаете с кем я вчера ужинала? С Джиной Лоллобриджидой! К тому же здесь дочка Онасиса и принца Рене... так вы не обиделись, Антония? Я так рассчитываю на дальнейшее сотрудничество! Эльвира пожала на прощание руку Виктории, не дав ей по существу вставить ни слова.

– Идите прямо в зал, там уже ждут вас.
– Она очаровательно улыбнулась, показав безупречную работу протезиста и проводила гостей. Погоди, Атур! Я хоть чуточку переведу дух.
– Виктория присела на диван в холле.
– У этой дамы глаза группенфюрера Бормана.
– - Это фашист, сбежавший от правосудия? Ну ты преувеличиваешь. Весьма представительная сеньора, а главное - разговорчивая.
– Артур ободряюще подтолкнул забившуюся в угол дивана Викторию.
– Да, что с тобой, детка? В Нью-Йорке ты была куда смелее.
– - От глупости и наивности. К тому же в Америке почти не было шанса наткнуться на друзей.
– возразиза Вика.

– Насколько я помню, господин Уорни оказался там случайно? У него, кажется, были концерты. Не волнуйся, выступлений Клифа в программе этого праздника нет. К тому же ему теперь, если верить слухам, не до концертов притворно вздохнул Артур.

– Полгода назад вся Америка галдела о том, что Лиффи подхватил спид. Правда, он продолжал гастролировать и заводить романы. Я специально следила!
– оправдалась Вика, уловив любопытный взгляд Шнайдера.

– Все-таки я провела с ним весьма впечатляющий вечер!

– Пошли, детка. И боже упаси нас от таких впечатлений.

Большой банкетный зал отеля был полностью украшен предстоящей презентации. В центре - подиум, оканчивающийся большой круглой площадкой, расположенной как раз под сводчатым куполом. Вокруг пару

рядов кресел - для официальных лиц и почетных гостей, далее

круглые столики на двоих с маленькой лампой посередине. Шеренга

софитов, полотнища с эмблемой презентации - желто-алым стилизованным

букетом тюльпанов, озабоченно-суетящиеся люди. Те, кто постукивал