Большой вальс

Бояджиева Людмила Григорьевна

– Прости, девочка. Я думал, это получится смешно… Двадцать лет позади. У меня прекрасная жена, а я всегда буду любить тебя. Как мечту, как эти вновь и вновь расцветающие фиалки, этого Джотто… как самое лучшее, что выпало мне в этой жизни…

– Спасибо, спасибо, милый… Тогда, в лачуге Сан-Франциско, я думала,, что вижу тебя в последний раз… Если бы ты знал, как разрывалось от боли мое сердце… – прошептала Алиса, поднимая мокрое лицо.

Лукка прильнул губами к её дрожащему рту, проваливаясь в прошлое. Алиса с усилием оторвалась от него, переводя дыхание, и, подойдя к колонне, поддерживающей парчовый балдахин, нежно коснулась резного дерева.

– Я бы

солгал, заявив, что это ложе дорого мне лишь как музейная ценность, а не факт моей биографии. Я бы многое отдал, поверь, чтобы в компании с тобой нарушить его царственное одиночество, – Лукка встал рядом, покрыв ладонью её спешащую ускользнуть руку.

– Увы, нас ждут, милый, – значительно сказала Алиса, подразумевая не оставленных гостей, а Лауру и далекого Остина…

…Мужчина протянул Виктории бокал шампанского:

– Привет. Рад снова видеть тебя. Были неприятности? Черная карма? Скорее, – золотая. – Он насмешливо посмотрел на растрепанную шевелюру Виктории. Ее рука непроизвольно поспешила поправить шпильки. – Оставь, не суетись, ты выглядишь шикарно. Даже слишком… – Он задумался, раскачиваясь на каблуках с каким-то небрежным изяществом и вдруг сказал, любопытно прищурившись:

– Я обратил внимание, как эффектно выступил твой жених. Мертвая петля над морем – красиво! И не так уж важно суметь выйти на финальный поклон. Лорд пренебрег этой условностью… Извини, я совсем по-другому воспринимаю смерть. У меня с ней особые отношения.

– Да, вы с ней на "ты", – нейтрально заметила Виктория, не зная, в каком тоне продолжать этот странный разговор.

– И с тобой тоже, – напомнил Ингмар о каких-то прежних встречах с Антонией.

– Так значит, если жених – лорд, к этому нельзя относиться серьезно? – с вызовом спросила Виктория, обидевшаяся за ту, что возможно сейчас рожает ребенка Астора. – Это обязательно расчет и никак не настоящая любовь?

Ингмар легко рассмеялся, будто услышал хорошую шутку:

– Поверь, я многое повидал и многих ценных вещей коснулся вот этими пальцами. А любви не встречал. Скажи мне, какая она?

Если бы не отзвук настоящей боли в последней фразе Мага, Виктория предпочла бы уйти. Но в желтых кошачьих глазах молодого человека сквозила животная тоска, пробивающаяся сквозь браваду и демонстративный цинизм.

– Может, выйдем в сад? Здесь душно, слишком много электричества в воздухе. Я чувствую приближение грозы. Завтра, между семью и восемью утра. В соседней деревне сгорит коровник…

Они вышли в парк, выглядевший совершенно сказочно с подсвеченными снизу деревьями и фонтанами. Пренебрегая скамейкой, Ингмар присел на каменную балюстраду, предложив Виктории место рядом. Но она отказалась, отойдя к фонтанчику и опустившись на камень.

– Ты как Русалочка из Копенгагена. И шлейф словно хвост… Так и подмывает сотворить что-то высокохудожественное. – Ингмар был высок, худ и чрезвычайно гибок. Наметанный взгляд Виктории сразу распознал "циркового". Но было и ещё что-то. Нет, не "лубянковское", скорее – "гамлетовское" скорбное, глухое, искрящееся блестками неожиданного веселья. Одинокие сполохи в ночи, фейерверк на кладбище. Выразительное лицо словно официально загримированное для роли кудесника – мрачная, подчиняющая красота. С вызовом, с намеком на скрытые страсти и тайные знания. Он угадал её мысли:

– Мне недавно предложили сняться в "Королеве Марго" в роли алхимика Рено – знаменитого отравителя, соратника милейшей мадам Медичи.

– Удачный выбор.

– А тебя не приглашали сыграть Марго? – Ингмар засмеялся совсем по-мальчишески и, подскочив, мгновенным

скользящим движением извлек из прически Виктории шпильки. – Нет, ты все же Русалочка.

– А вы были гадким мальчишкой, подшучивающим над духовником. Вы были грозой школы и святой отец после каждой вашей выходки заставлял вас исповедоваться! – заявила в ответ Виктория.

– Ого! – он присвистнул. – Да ты книжки читаешь. Кто бы мог подумать – при таком-то носике! Только не "вы", а "ты". Я уже предупреждал. Мы сразу были на "ты", не вижу причин менять дистанцию.

Ингмар в один прыжок оказался возле неё и без всяких предисловий подхватил на руки. Но тут же опустил, одернув смокинг.

– Пятьдесят три килограмма. Рост 174, – пробормотал, что-то прикидывая в уме. – Минус 700 грамм на выпитое и съеденное… Ты не очень-то много проглотила – я следил… Хочешь подыграть мне? Это абсолютно безопасно, но и совершенно бесплатно. Я не уточняю, кто кому должен платить. – Ингмар смотрел с вызовом. Виктория не успела ничего ответить, он протянул ей ладонь. – Договорились?

– Угу.

Пожатие узкой цепкой кисти оказалось крепким и нежным – вначале одобрительный нажим, а потом медленное скользящее отпускание. Виктории показалось, что она сделала что-то не совсем обычное, чересчур значительное.

– Ровно через 15 минут на этом месте. Я пойду объявлю публике о предстоящем волшебстве. – Он неслышно исчез в тени кипарисов, ни шороха, ни звука, лишь шелестели струи фонтана, выпускающего из опрокинутого кувшина бесконечный, разбивающийся о камни ручей.

– Ты что здесь делаешь? Алиса встревожена, граф намеревается пустить по твоему следу ищеек… Пойдем к гостям, помечтаешь после в своей постели. – Артур подхватил Викторию за талию.

– Артур, я обещала помочь господину Шону показать какой-то фокус, уперлась Вика.

– Ах, так это на тебя собираются глядеть господа, навалившиеся на подоконники! Быстро он тебя обработал… Что это будет – "обнаженная Венера"?

– Он не сказал. Предупредил только, что трюк совсем безопасный.

– А как же! Пока он будет распиливать тебя пополам, его сообщники обчистят сейфы! Хорошенькое начало для болезненной красотки…

– Я не могу сбежать, Артур, я обещала. В цирке есть закон…

– Значит, в цирке? – Артур отпустил упирающуюся Викторию и неожиданно согласился. – Пойду помогу мадам Алисе занять места в первом ряду. Шнайдеру внезапно показалось, что судьба дает им тот самый шанс вынужденного разоблачения, которое поможет вернуть все на свои места. "Будь что будет", – решил он, и как мог, постарался успокоить тревогу Алисы.

Гости, обсуждая предстоящее зрелище, с бокалами в руках вышли на балкон, дамы предпочли разместиться в креслах у окон. Восточный фасад парадного двухсветного зала был обращен к поднимающимся уступами холмам. Со склона ближайшего из них, входящего в архитектурный ансамбль парка, устремлялся с пятнадцатиметровой высоты живописный водопад, разбиваясь о камни почти у стен замка. Открывавшаяся из окон картина напоминала оперную сцену, оснащенную щедрыми на выдумки бутафорами. Здесь были все элементы романтически-помпезного зрелища: темные "кулисы" густых зарослей, нагромождение валунов, между которых устремлялась, падая вниз серебристым каскадом, водяная лавина. У подножия – полукруглая запруда, полная шума, брызг, причудливой игры струй, обрамленная мраморной балюстрадой с белеющими во тьме статуями. А сверху – мерцающий звездной россыпью небесный купол, уходящий в бархатную бесконечность. На его фоне, как только башенные часы пробили 12, разыгралось заявленное Шоном действо.