Большой вальс

Бояджиева Людмила Григорьевна

Просьба Виктории поработать "дублершей" даже порадовала её – не очень хотелось торопиться в Париж. Самоотверженность Тори требовала ответного поступка со стороны А. Б. – ей совсем не хотелось оставаться в долгу.

Проводив на рассвете гостей, Тони обещала быть в аэропорту к своему рейсу, создав таким образом иллюзию отъезда в Европу. "Все инструкции – на месте. Я ещё и сама недостаточно все продумала", – сказала Виктория. "Пока что ясно одно – здесь должны быть уверены, что ты уехала. А в Париже – что ты задержишься на три дня".

…Категорически

отказавшись от сопровождения, Антония вышла из такси у подъезда аэропорта в темных очках и низко надвинутой шляпе с полями. Она сдала свой билет в Париж, отправила багаж в камеру хранения и скромно уединившись в зале ожидания с журналом "Вог", стала ждать Тори.

Вскоре рядом кто-то подсел. Переглянувшись, девушки расхохотались, словно сговорившись, они оделись почти одинаково, ещё больше подчеркнув сходство: очки, шляпки, невыразительные костюмы спортивного типа. Даже глубокие туфли на низких каблуках выглядели так, словно их сняли с одной полки.

– Помнишь, давным-давно, когда я отснялась с Шоном в фильме "Маг и его Мечта", мы почти столкнулись здесь. Я, выряженная Артуром в соответствии с его представлением об Американской студентке, отправлялась в университет, ты – шикарная и независимая – в Париж, – напомнила Вика.

– Я ещё подумала, глянув через головы толпы на твою кепочку и нелепую майку: "И это чучело – моя "дублерша"!

– А я умирала от страха и сомнений, рассматривая свои новые документы на имя Виктории Меньшовой, и только что получив предложение от Ингмара Шона бежать вместе с ним в неведомую роскошную жизнь…

– И ты устояла?

– Слава Богу! Хотя, если честно, он тогда на съемках так поразил мое воображение, что сердечко билось очень громко!

– Значит, и нынешний дар Ингмар сделал тебе неспроста… А ведь вы спасли меня, Тори. – Антония рассматривала сидящую рядом девушку и ей казалось, что она смотрела в зеркало.

– Увы, у него какая-то особая, запредельная жизнь… Шон внушил себе, что не может быть счастлив… – Вика встрепенулась. – Но не для этого же я сорвала твое путешествие в Париж. Феликс, наверно, уже мчится в Орли.

– Я успела позвонить ему из отеля. Сказала, что задержусь до утра.

– До утра? Тони, ты нужна мне на целых три дня! – Вика умоляюще посмотрела на "сестру" и коротко обрисовала свой план.

В Москве проходит Международный симпозиум, куда должна поехать Вика, как молодой специалист, по вопросам контактов России и Штатов. Но Мейсон Хартли, строго охраняющий по поручению Брауна Викторию, категорически против этой поездки. "Еще не время", сказал он, имея, очевидно, на то свои основания.

– Но я же не могу упустить такую возможность, Тони! Я шесть лет не видела мать и даже не была на могиле отца… Мне надо побывать там, особенно теперь… Я хотела сделать сюрприз: мы с Жан-Полем намереваемся присоединиться к вам с Феликсом и сыграть двойную свадьбу на Острове… И сейчас у меня последний шанс посетить

Россию перед этим событием. Ну просто невозможно быть счастливой, когда на душе неспокойно.

– Понимаю. Уж мне-то не надо объяснять… Кстати, я как раз собиралась навестить могилу Йохима. Может, сделаем это вместе… – Антония встрепенулась, отгоняя грусть. – О'кей, детка. Что я должна натворить за это время? Очистить банк?

– Просто пожить в моей квартире. Беседовать с консьержем, поливать цветы, перезваниваться с Жан-Полем (он в курсе, хотя и неохотно согласился отпустить меня и подыграть.) Я все тебе подробно описала на всякий случай вот здесь – имена, адреса, телефоны. А это – билет до Вирджинии. Мы поменяемся чемоданами. Уж извини – через час у меня рейс на Москву, а с собой лишь эта спортивная сумка. Только тебе придется пожить со своими документами, ведь в моем паспорте российская виза и меня с нетерпением дожидаются в гостинице "Националь".

– Я не собираюсь предъявлять паспорт лифтеру, а с полицией, надеюсь, не придется сталкиваться. Буду отсыпаться и шептать в телефон, что у меня страшная мигрень… Знаешь, мне действительно надо посидеть в тишине одной и подумать. Что-то не тянет в объятия Феликса…

– Спасибо, дорогая. Вернусь и мы обо всем подробно поболтаем. какой у тебя номер в камере хранения?

– Естественно, дата рождения. Кстати, не забудь – я младше тебя на год, двойняшка, – напомнила Тони. – Хоть какая-то разница все-таки есть. До свидания, удачи!

Они обменялись коротким рукопожатием и поспешили в разные стороны, словно разбежались из распахнувшегося зеркала непослушные отражения.

Никто из них не заметил, как поднялись с соседнего дивана два джентльмена, неторопясь сложили непрочитанные газеты, на секунду задумались, украдкой проследив уходящих дам. А затем – разошлись. Один направился к камере хранения, где Виктория извлекала багаж Антонии, другой – к стойке вылета на Вирджинию, возле которой регистрировала свой билет Тони, перекинув через плечо спортивную сумку "сестры".

"Ну вот, час пробил!" – Кассио довольно мурлыкал про себя американский гимн. С утра, с того момента, как он получил сообщение о том, что мисс Браун вместо рейса в Париж умчалась в Вирджинию, а Виктория Меньшова отбыла в Москву, Кассио не покидало отличное настроение. Фигуры на его поле сами двинулись к западне, оставалось лишь так организовать маршруты и встречи, чтобы столкновения принесли противнику максимальный ущерб.

Да, Браун не молод и слаб. Так что же теперь, позволить ему мирно почить в окружении любящего семейства под траурный хор "голосов общественности", поющих вечную славу доблестному мужу? Или все же вонзить в усталое сердце свой личный, ядовитый шип, этакое последнее "прости"… Каково, например, тебе, неуязвимый Браун, отправить в последний путь сразу двоих – приемную дочь и девчонку, состряпанную Динстлером в припадке любовного экстаза?