Бомарше(Beaumarchais)
Шрифт:
Приветствую вас и оставляю свою ложу за собой».
Чтобы еще больше привлечь на свою сторону общественное мнение, Бомарше, никогда не страдавший от недостатка фантазии, решил часть своих доходов пожертвовать на богоугодное дело.
«Я предлагаю открыть благотворительное заведение, – писал он в „Журналь де Пари“ 12 августа 1784 года, – в которое может прийти любая бедная женщина с ребенком на руках (при условии, что она добрая прихожанка и имеет подтверждение тому от своего кюре) и сказать нам:
„Я кормящая мать, я зарабатывала 20 су в день, а из-за рождения ребенка потеряла 12“. По 20 су в день – это 30 ливров
«Комеди Франсез» откликнулся на инициативу Бомарше и весь сбор от пятидесятого спектакля «Женитьбы» передал в пользу бедных кормящих матерей. По этому случаю Бомарше всего на один вечер изменил финальные куплеты своей пьесы:
Сюзанна
Сегодня в театре обычный день,
А вовсе не праздник,
Движущий нами мотив –
Это гуманность.
И когда наш пятидесятый спектакль
Становится источником благодеяния,
Ничто не может омрачить нашей радости.
Фигаро
Мы, счастливые участники играющейся в 50-й раз
Столь удачной женитьбы,
Подносим к материнской груди
Почти отринутого от нее младенца.
Нужен ли лучший пример для отцов?
Сколько бы ни родилось у нас детей,
Их всех выкормит Сюзанна.
А в заключение Бридуазон экспромтом проблеял куплет, который заканчивался следующими словами:
Ско-сколько пре-прелестных вещей можно написать
По поводу наших ми-милых шалостей.
Кри-критики не упустят такой возможности (2 раза).
И в этом Бридуазон оказался прав, потоки жесточайшей критики обрушились на Бомарше.
Уже на следующий день по рукам ходило множество самых разнообразных язвительных эпиграмм на одну и ту же тему:
Полюбуйтесь на этого ловкача Бомарше:
Его успех замешен на зле,
Младенцам он дает молоко,
А юношеству – яд.
Этому четверостишию вторило следующее:
У тебя разносторонняя натура,
Мы имеет возможность наблюдать, как в один и тот же миг
Ты забавляешь отцов
И кормишь молоком детей.
Был еще один опус все на ту же тему, но куда более ядовитый, поскольку содержал намек на смерть обеих жен Бомарше:
Никакого добра не жди от злодеев,
Их благодеяния – сплошные выдумки.
Такой вот Бомарше за наш счет
Раздает губительные милости:
Он оплачивает молоко детишкам
И дает яд матерям.
А тем временем
Но эта пьянящая атмосфера, сделавшая 1784 год самым триумфальным годом в жизни Бомарше, вскоре так вскружила голову автору «Женитьбы Фигаро», что он потерял всякую меру, отвечая своим завистливым врагам, и позволил себе высказывания, задевшие самого короля.
Очень скоро Бомарше пришлось убедиться в том, что в Париже, как в Риме, Капитолий соседствует с Тарпейской скалой; приобретенный им жестокий опыт наложил отпечаток на все оставшиеся ему пятнадцать лет жизни.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯПРЕДЗАКАТНЫЕ ТЕНИ
Глава 41ТЮРЬМА СЕН-ЛАЗАР (1785)
В эти триумфальные дни Бомарше было чуть больше пятидесяти лет, даже в ту эпоху, когда люди будто бы старились быстрее, чем сейчас, это был самый расцвет зрелости. Наш герой был полон сил, наслаждался успехом, всегда держал наготове свое перо, сыпал остротами и предавался любовным фантазиям. Он не изменил себе до самой смерти, которая неожиданно настигла его в 1799 году.
Переменчивая судьба, далеко не всегда баловавшая Бомарше, после 1785 года станет еще капризнее. Да, пока еще он будет добиваться успехов в театре, в зале суда и, порой, в коммерческих делах; для услады своей старости он выстроит роскошный дворец и заполнит его произведениями искусства; но по иронии судьбы тот, кого, пусть и не совсем оправданно, считают одним из творцов революции, не раз пострадает от последствий свержения прежнего режима. Еще удивительнее то, что, продолжая пользоваться успехом у женщин, он полностью утратит популярность у публики: именно это более всего остального будет отравлять последние пятнадцать лет его жизни и придаст оттенок меланхолии рассказу об этом времени, резко контрастирующем с блеском и весельем предшествующего периода.
Пронизанный философией Фигаро, он спешил в любой ситуации найти повод для смеха, а не для слез и, может быть, именно поэтому довольно легко переносил сыпавшиеся на него несчастья, даже в самые тяжелые моменты с губ его не сходила лукавая улыбка. Но пришло время, когда все изменилось: даже в минуты успеха он не мог больше улыбаться так, как это умел делать только он. Обществу стала безразлична его судьба. Друзья покинули его, враги же по-прежнему следили за каждым шагом, эта была обычная расплата за слишком бурный успех.
И все же не часто жизнь делает столь резкий поворот: для Бомарше она изменилась буквально за один день из-за инцидента, вызванного вспышкой гнева Людовика XVI. В результате Бомарше в одночасье лишился того особого расположения, которым пользовался, и пользовался он им, скорее всего, в качестве компенсации за сыпавшиеся на него со всех сторон нападки, а вовсе не из-за своих реальных достоинств, по большей части остававшихся непризнанными или оттесненными на задний план другими, отнюдь не лучшими чертами его характера, например, недостатком сдержанности и чувства такта.