Бомба для пpедседателя
Шрифт:
– Так, - сказал Люс, - хорошо. Начнем сначала? Простите, как вас зовут?
– Ингрид.
– Очень красивое имя, - улыбнулся Люс.– Итак, мой вопрос: <А разве вы...>
– Да-да, помню, - быстро ответила актриса.
<Готовилась, дуреха, - понял Люс, - все то время, пока меняли пленку в диктофоне, она мучительно готовилась к ответу>.
– Я любила два раза, - сказала Ингрид.
– Вы убеждены в этом? Именно два раза? А не три?
– Именно два раза. Мой жених разбился на скачках, он
– Может быть, все-таки, - настаивал Люс, - вы любили всего один раз того, первого, который погиб? Может быть, вы и сейчас продолжаете любить его - в облике другого человека?
Актриса вздохнула и согласилась:
– Может быть, вы правы.
<Идиотка, - подумал Люс.– Ее нельзя оставлять в фильме. Я пущу ее на затравку, старики начнут торжествовать победу, и тогда уже мне придется взять у них пару интервью. Надо будет предупредить Георга, чтобы он снимал меня со спины, когда я отойду от камеры>.
– Благодарю вас, Ингрид, - сказал Люс.– Все очень хорошо. Теперь попрошу вас, фройляйн...
– Кристина Ульман.
– Пожалуйста, Кристи, - попросил Люс.
Худенькая, в длинном черном свитере и потрепанных джинсах, Кристина села напротив Люса, и глаза ее - длинные, черные - сощурились зло и выжидающе.
– Вы лжете, - сказала она, помедлив, - когда говорите нам о возвышенной, святой и чистой любви. Сейчас такой любви не может быть.
– Отчего?– спросил Люс и напрягся. Он почувствовал, что эта девочка может предложить схватку.
– Оттого, что ваше поколение убило любовь!
– Стоп!– сказал Люс.– Спасибо, Кристи! Дальше не надо. Сейчас мы стреляем вхолостую. Итак, коллеги, полная раскованность, вы - хозяева площадки, смело принимайте дискуссию, но не перебивайте собеседников, дайте им сказать то, что они хотят сказать, расположите их к себе. Мужчинам придется беседовать со старухами. Бабушки любят сентиментальность - помните об этом...
– Добрый вечер, дамы и господа, - первым начал высокий актер, - мое имя Клаус фон Хаффен. Мне хотелось бы задать несколько вопросов нашим дамам. Позвольте?– он чуть поклонился той старухе, которая была к нему ближе других.
– Пожалуйста, господин фон Хаффен.
– Ваше имя?
– Ильзе Легермайстер.
– Фрау Легермайстер, меня интересует только один вопрос, - говорил актер хорошо поставленным голосом, на настоящем <хохдойч>.
Люс похолодел от счастья, прилипнув к камере: бабушка смотрела на двухметроворостого красавца с нескрываемым вожделением. Люс плечом оттер Георга от камеры и наехал трансфакатором на лицо старухи.
Актер продолжал:
– Мой вопрос прост, и вы, вероятно, догадываетесь, каким он будет. Сколько раз в жизни вы любили?
–
– Вы любили вашего мужа?
Старик, сидевший рядом с фрау Легермайстер, заулыбался, а старуха, не поворачиваясь к нему, словно бы прилипла взглядом к актеру.
– Да, - ответила она и чуть кивнула направо, - моего мужа.
– Вы никогда не были увлечены другим мужчиной?
Старуха обернулась к мужу. Она смотрела на него какое-то мгновение, и глаза ее были выразительны, и вдруг она улыбнулась длинными фарфоровыми зубами с четко просматривающимися золотыми прослойками.
– Нет, - ответила она, - я любила только моего милого Паульхена.
– Ваш муж казался вам образцом во всех смыслах?
– Да. Он был образцовым лютеранином, отцом и гражданином.
– Простите, фрау Легермайстер, мой следующий вопрос, во он необходим: был ли ваш муж образцовым мужем? Мужчиной, говоря точнее?
– Господин фон Хаффен, это меня никогда не волновало. Для меня всегда было главным духовное в любви, а не грязное, плотское...
Люс почувствовал, как затрясся от сдерживаемого смеха ассистент, они сидели у камеры, тесно прижавшись Друг к другу, и Люс толкнул его локтем.
<Великолепно, - радовался Люс, - было очень ясно видно, как она врала. Это удача>.
Следующей на маленькую сцену, где обычно выступал джаз-банд, вышла Ингрид.
– Какой должна быть чистая, высокая любовь?– спросила она старика, сидевшего за столиком в одиночестве.
– Настоящая любовь, - ответил старик, пожевав синими губами, - должна быть доверчивой, нежной и трепетной.
– Простите, ваше имя? Телезрителям интересно узнать ваше имя...
– Освальд Рогге.
– Господин Рогге, что такое доверчивая любовь?
– Как бы вам объяснить получше, - вздохнул старик.– Это когда с первого взгляда... Даже не знаю, как объяснить...
– Ваша жена отсутствует на нашей встрече?
– Да. Она отдыхает с внуками на побережье.
Ингрид нахмурилась, обязательная улыбка сошла с ее лица, и она вдруг спросила:
– Как вы думаете, господин Рогге, возможно ли сохранить любовь после измены? Случайной, глупой... Ненужной...
– Нет, - отрезал Рогге.– Это исключено.
– А что же тогда делать человеку, который любит, но который в силу обстоятельств оказался... падшим...
– Об этом надо было думать раньше.
– Любовь исключает милосердие?– спросила Ингрид.
<Я подонок, - подумал Люс.– Что за манера - сразу составлять впечатление о человеке по первым двум фразам? Это преступление - позволять себе плохо думать о человеке, не узнав его толком. Фашизм какой-то. Разве я допускал, что она задаст такой изумительный вопрос? Впрочем, Нора решит, что я сочинил ей этот вопрос после совместно проведенной ночи>.