Бомба для пpедседателя
Шрифт:
Вабер заметил, как нетерпеливо дрогнула рука Гитлера, безвольно лежавшая на остром колене. Эта нетерпеливость безволия показалась Ваберу ужасной. Он понял, что Гитлера сейчас не интересуют обоснования, логика, точность; его интересует лишь астрологическое подтверждение той новости, которая, как ему казалось, известна лишь избранным рейха. Он не мог и представить себе, видимо, что его подданные вправе узнать новости не в передачах геббельсовского радио, но настроившись на волну Лондона или Москвы.
<Он хочет получить красивую игрушку, - понял Вабер, - я зря тяну. Я так могу потерять то, что лежит рядом, протяни руки - и твое>.
–
<Что они все понимают в науке?– подумал он, достав блокнот и набрасывая план.– Им неинтересен поиск, они не верят в необходимость десятилетий экспериментов, прежде чем можно прийти к выводу, им важна сиюминутная отдача. И победит тот, кто сможет им больше наболтать математической галиматьи на уровне <доступной физики>: сложное им, не имеющим законченного школьного образования, абсолютно непонятно>.
– Вот, мой фюрер, на этой схеме вы можете воочию убедиться: звезды, тяготеющие к западу, внезапно проявили мощную, целенаправленную активность, которая будет отмечена в ближайшие часы болезнями и горем далекого Запада... Скорее всего, горе обрушится на Америку. Это будет большое горе для Америки, и отсвет западных звезд на те, которые сопутствуют нашему весеннему развитию, не может не принести успеха вашим идеям... Это не просто мое желание или желание миллионов моих соплеменников. Это бесспорные данные, которые я смог прочитать на небе.
Гитлер быстро поднялся и пошел к карте. Гиммлер испытал острое счастье, потому что фюрер сейчас стал прежним Гитлером. Серые глаза его искрились, рука не дергалась, походка была уверенной, четкой, и нога не волочилась, как это было все последнее время.
– Вабер, я награждаю вас золотым рыцарским крестом, ибо вы оказались ближе всех наших болтунов к истине! Вы точнее всех смогли прочитать в звездах то, что мне всегда открывало провидение. Если бы провидение оказалось против пас, то это бы означало конец германской нации и я бы аплодировал этому, ибо лишь неполноценная нация может пройти мимо победы, сквозь победу, над победой и не взять ее рукой, даже не напрягая мускулов. Вабер, я рад, что Гиммлер привел вас ко мне. Вы еще не знаете, почему я рад этому... Мне не нужна сладкая ложь, которой меня пичкают окружающие: мне нужна правда, и только правда, какой бы тяжелой она ни оказалась... Так вот, сегодня ночью умер Рузвельт, этот фигляр, тупой ставленник еврейского капитала! А это значит, что не позднее как через неделю <Большая тройка> развалится! Я ли не предрекал этого, Гиммлер?! Я ли не говорил вам, что мы идем к торжеству идей национал-социализма сквозь горе, лишения и кровь! Но что есть рождение ребенка?! Что это, как не отчаянье, кровь и крик?! Русские оглохнут от грохота своих орудий, которые станут бить по танкам американцев, англичан и французов!
Гитлер угостил Вабера шампанским, предложил рюмку Гиммлеру, но тот отказался - он не пил ничего, кроме лимонада: так предписывал устав СС, а пример - это ли не самое главное? Если лидер подтверждает свои слова делами, поступками, поведением, тогда он не может не добиться желаемого так считал рейхсфюрер СС.
– Идите, Вабер, и знайте, что все ваши просьбы отныне должны выполняться незамедлительно! Вы нашли
Когда Вабер ушел, Гитлер сказал Гиммлеру:
– Соберите всех наших. Военных пока не зовите. И срочно свяжитесь с испанским послом: он должен иметь точные новости из Вашингтона... Поздравляю вас, Гиммлер. Я горжусь вами: вашей верностью, скромным мужеством и преданностью идее.
Гиммлер не смог сдержать слез. Гитлер погладил его по щеке и отправился будить Еву Браун.
Всю ночь в бункере шло веселье. Столы были накрыты для рядовых СС и для генералитета. В зал несколько раз выходил Геббельс. Он был неузнаваем: глаза его сияли, и с лица не сходила улыбка человека, который шел в гору и наконец поднялся на пик. Риббентроп тоже обошел всех офицеров СС, он обнимал незнакомых людей и, под утро напившись, решил спеть несколько песен Шуберта.
Утром следующего дня радиоперехваты, предназначенные для фюрера, задержали: Трумэн выступил с декларацией, в которой утверждал незыблемое решение американского народа вместе с <боевыми союзниками закончить войну, истребив гитлеризм в Европе отныне и навсегда>.
Радиоперехват выступления Трумэна был задержан потому, что Гиммлер вызвал к себе <фюреров военной экономики>: Дорнброка, Круппа и председателя наблюдательного совета <И. Г. Фарбениндустри> фон Шницлера. Представитель крупповского концерна на встречу не прибыл; Дорнброк и Амброс из <И. Г.> ровно в 13.00 были в приемной штаб-квартиры СС.
На этот раз Гиммлер не соблюдал нормы выработанного годами партийного этикета: не стал интересоваться процентами выпуска продукции, не расспрашивал о новшествах, которые внедрены на предприятиях, и не давал практических советов, как это было обычно принято.
– Какие у вас связи с американским деловым миром?– сразу же спросил он.
Дорнброк посмотрел на Амброса и ответил:
– Такой вопрос в устах рейхсфюрера СС звучит как предписание идти в тюрьму за связь с врагом...
– Господа, этот вопрос серьезен, значительно более серьезен, чем вы можете предположить...
– Следует понимать вас так, что рейху сейчас понадобились наши контакты с людьми большого бизнеса в США?– продолжал Дорнброк.– Для быстрых переговоров с ними по каким-то экстренным вопросам?
– Да.
– Но ведь не далее как год назад такого рода контакты могли привести к гильотине - даже таких верных движению людей, как я или Амброс...
– Мои контакты, - заметил Амброс, - практически невозможны, потому что русские опубликовали документы о газе <циклон> в Аушвице...* За работу над этим газом отвечал я, рейхсфюрер...
_______________
* А у ш в и ц - Освенцим - крупнейший концлагерь гитлеровцев (нем.).
Дорнброк поморщился:
– Э, Амброс, не надо так!.. Дело ость дело, и если бы не вы занимались этой штуковиной, то СС поручило бы работу другим людям. Вы выполнили заказ руководства быстрее остальных - это лучшая визитная карточка для серьезного представителя делового мира... Если рассуждать по-вашему, то мои дела обстоят значительно хуже, потому что мой старший сын Карл расстреливал коммандос и помогал Эйхману в делах с евреями. Но разве я могу отвечать за действия моего сына? Не вы же работали с <циклоном> в Аушвице. Но я хотел просить вас, рейхсфюрер, объяснить нам, в чем смысл этих контактов. Во имя чего? Цели?