Бомба в Эшворд-холле
Шрифт:
Питт отвернулся и пошел обыскивать комнату Хеннесси. С собой он взял дворецкого Дилкса, на случай, если что-нибудь найдет и позднее это должен будет засвидетельствовать кто-нибудь еще.
Солидный Дилкс возвышался на пороге, чувствуя себя глубоко несчастным от всего происходящего. Суперинтендант же стал методично осматривать шкафы и ящики. Он нашел свечи и кусок динамита в высоком сапоге у стенки шкафа. Взрывчатки не было видно, однако ее вряд ли можно было считать по-настоящему спрятанной. Или Финн был уверен в молчании Грейси, или решил, что не стоит трудиться и прятать динамит где-нибудь вне комнаты. Возможно, так
В вазе Питт нашел пепел от сожженной бумаги. Это могло быть что угодно, в том числе и письмо, которое Грейси видела на столе. Во всяком случае, Хеннесси из предосторожности уничтожил все улики, связывавшие его с другими людьми. Этот поступок заслуживал своеобразного уважения.
Томас показал динамит Дилксу, а затем положил его на прежнее место и попросил дворецкого запереть комнату и отдать ему ключ, а также поискать и отдать второй ключ, если тот существовал. В доме была кладовая с зарешеченным окном и прочной дверью: там Хеннесси мог бы подождать, пока его не увезет местная полиция – это, возможно, произойдет завтра или послезавтра.
После этого Питт снова, вместе с Телманом, направился к Финну и сказал ему, что нашел динамит.
– Я ничего не стану говорить, – ответил арестованный, глядя прямо в глаза Томасу. – Я знаю, что мое дело правое. Я жил во имя ирландской свободы. И я умру за нее, если придется. Я люблю свою страну и ее народ. И стану лишь еще одним мучеником в борьбе за наше дело.
– Быть повешенным за совершенное вами убийство – не значит принять мученический венец, – раздраженно ответил Питт. – Большинство людей отнесется к тому, что вы убили своего хозяина, человека, вам доверявшего и тоже ирландца, подобно вам сражающегося за то же самое дело, как к весьма заурядному и трусливому предательству. А также – бессмысленному. Чего вы достигли, убив Макгинли? Он же хотел того же, что и вы!
– Я не убивал Макгинли, – упрямо стоял на своем Финн. – Я не подкладывал в кабинет динамит.
– И вы думаете, что мы вам поверим? – презрительно спросил суперинтендант.
– Мне чертовски все равно, верите вы мне или нет! – огрызнулся Хеннесси. – Вы всего лишь еще один английский угнетатель, навязывающий свою волю беззащитному народу.
– У вас найдена взрывчатка, – возразил Питт. – Это вы – тот, кто взорвал Макгинли, вы это сделали, а не я.
– Но я не подкладывал туда динамит! И, как бы то ни было, вы – дурак, если думаете, что он был предназначен для Макгинли, – с не меньшим презрением воскликнул молодой человек. – Его приспособили для Рэдли! А я-то думал, что вы сами уже это поняли, – добавил он, но оборвал себя на полуслове.
Томас улыбнулся:
– Но если не вы его подложили, откуда вам было знать, для кого он предназначен?
– Я вам ничего не скажу, – сердито повторил Финн. – Я не предаю своих друзей. Да я лучше умру!
– Возможно, – ответил Питт. Он понимал, что больше ничего от Хеннесси не добьется, и невольно почувствовал уважение к его мужеству, раз уж ничто другое в нем уважения не вызывало. – Вас использовали в своих целях, – добавил он, подходя к двери.
Молодой ирландец улыбнулся. Он был очень бледен, и на верхней губе
– Может, и так, но я знаю, кто меня использовал и для чего, и это делалось по моему собственному желанию.
– Надеюсь. Но уверены ли вы, что использовавшие вас разделяют вашу уверенность?
Челюсть Финна стала тверже.
– Они используют тех, кто подвернется под руку. И дело того стоит.
– Нет, оно этого не стоит, – ответил Томас, теперь уже с совершенной убежденностью. – Если ваше дело разрушает все лучшее, что в вас есть, значит, это дело скверное или же вы неправильно понимаете его цели. Ведь все ваши поступки становятся не только частью этого дела, но и частью вас самого. Вы не можете снять с души причиненное вами зло, как вы снимаете надоевшую старую одежду. Это не одежда, Финн, это ваша собственная плоть.
– Нет, не так! – крикнул арестованный ему вслед, но Питт уже закрыл дверь и медленно пошел в сторону кухни, а потом в главную часть дома.
Он был несчастен, а глубоко внутри него, в сердце, назревал гнев. Хеннесси был увертлив, как тысячи других до него. И худшие черты этого юноши были вскормлены, взлелеяны и потом использованы более циничными людьми. Совершенно очевидно, он предпочитал насильственные средства к исправлению того, что считал несправедливым. Ему было все равно, кто от этого пострадает. Но он имел мужество отстаивать свои убеждения, и, по крайней мере, сам при этом рисковал. За ним стояли другие люди, они прятались за его спиной и понуждали его к действиям. Эти люди гальванизировали старые легенды и такие же застарелые ложные предания, чтобы насилие все продолжалось и продолжалось…
Как бы суперинтенданту хотелось знать, кто автор письма, сожженного Финном! Именно этот человек и был ему нужен. Возможно, он один из тех, кто живет в доме. Томас опасался, что это Падрэг Дойл.
Питт отправился в библиотеку, где продолжалось совещание, если происходящее там еще можно было так называть, постучался и вошел. Мойнихэн и О’Дэй сидели по одну сторону стола, Джек и Дойл – по другую. Все четверо взглянули на вошедшего полицейского.
– Сожалею, джентльмены, – извинился он, – но я должен поговорить с мистером Рэдли. Простите, но это не терпит отлагательства.
Мойнихэн взглянул на О’Дэя, который продолжал внимательно смотреть на Питта.
– Разумеется, – поспешно согласился Дойл. – Надеюсь, больше ничего неприятного не произошло? Никто не пострадал?
– А вы чего-нибудь такого ожидали? – осведомился Карсон.
Падрэг лишь улыбнулся и отрицательно махнул рукой.
Выйдя в холл, Томас рассказал свояку о том, что динамит найден, а Финн Хеннесси арестован.
Джек крайне расстроился.
– А что это доказывает? – спросил он, нахмурившись. – И кто стоит за этим парнем?
– Не знаю, – признался Питт.
Рэдли был весьма озадачен.
– Но ведь у нас же есть показания О’Дэя, что ни Макгинли, ни Хеннесси не могли убить Гревилла!
– Знаю. Это была Джастина.
Джек разинул рот:
– Что?! Ну ладно, Томас!.. Здесь ты дал маху. Ты, несомненно, ошибаешься. Ты же не считаешь, что всеми этими действиями руководит мисс Беринг? Она разве ирландка?
– Нет, нет, это не имеет никакого отношения к политике, – вздохнул Питт. – И я еще не знаю, почему она это совершила. Но у меня есть доказательства. Ее видела Грейси…