Бомба в Эшворд-холле
Шрифт:
– Да, но сомневаюсь, что они видели меня. Они были в высшей степени заняты друг другом.
– А что они делали?
– Ради бога, старина! – взорвался ирландец, крепко обнимая сестру за плечи.
– Что они делали? – повторил Томас. – Опишите точно. Если это не предназначено для ушей миссис Гревилл, то, я уверен, она извинит нас.
– Я не уйду, – заявила Юдора, глядя на суперинтенданта и одновременно крепко сжимая руку брата.
– Когда я проходил мимо них в кабинет, они жарко спорили, – ответил Падрэг, сощурившись и пристально
– Опишите это, – приказал ему Томас. – Что и как вы видели?
Наконец Дойл его понял.
– Мойнихэн стоял перед кустом камелии, слегка наклонившись и широко разведя руки, – начал он рассказывать. – Я не мог слышать, что он говорил, но вид у него был отчаявшийся. Он говорил, четко и тщательно выговаривая слова, как человек, который вот-вот потеряет терпение. Размахивая руками, задел орхидею, сломал стебель с несколькими цветками и очень рассердился, потому что схватил его и швырнул за пальму в кадке. А Айона стояла перед ним. Вот и все, что я видел.
– А когда вы шли обратно, с газетой?
– К тому времени они, очевидно, поладили. Они обнимались и обменивались весьма интимными поцелуями. А одежда миссис Макгинли была в значительном беспорядке, особенно лиф платья…
Падрэг с отвращением сморгнул, взглянул на Юдору и отвернулся, видимо полагая, что сестру больно заденет описание страстной тайной интрижки.
– У меня, право, нет намерения описывать дальнейшее, – помотал он головой.
– Спасибо, – согласно кивнул Питт. Он увидел, как миссис Гревилл улыбнулась, и от всего сердца пожелал, чтобы Фергал Мойнихэн подтвердил все рассказанное ее братом.
Мойнихэна суперинтендант обнаружил в утренней гостиной в обществе Карсона О’Дэя. Вид у него был в высшей степени сконфуженный, но встретил он Томаса довольно воинственно.
– Да, я сломал орхидею совершенно случайно, – заявил он. – У нас… произошла небольшая ссора, минутная. И ничего особенного не означающая.
– Вы очень быстро помирились? – спросил Питт.
– Да. А в чем дело? И как вы обо всем узнали? И что, скажите ради бога, значит одна сломанная орхидея?
– Совсем ничего, мистер Мойнихэн. Так ответьте: вы помирились с миссис Макгинли очень быстро? Когда, сразу после того, как сломали орхидею? Через пять минут? Через десять?
– Вовсе нет. Минуты через две-три. Но в чем все-таки дело?
Фергал все больше сердился, потому что ничего не понимал; и потом, ему страшно претил этот допрос в присутствии О’Дэя. Он все больше краснел, дергался, и создавалось впечатление, что ему очень хочется укрыться от дальнейших вопросов, попросту говоря, сбежать. Это заставило Томаса воспринимать рассказанное Падрэгом с более глубоким доверием. Да, Мойнихэна явно видели, когда он вел себя самым неприятным для постороннего наблюдателя образом, а теперь он узнавал, что его не просто видели, а еще и рассказали о его поведении полицейскому.
– Не будете ли вы столь добры, мистер Мойнихэн, описать, как именно
Фергал разозлился:
– Вот уж действительно, мистер Питт!.. Я не намерен удовлетворять ваше циничное любопытство. Не хочу и не стану!
Суперинтендант устремил на него тяжелый, неотрывный взгляд:
– Тогда вы не оставляете мне иного выбора, кроме как допросить об этом миссис Макгинли, что будет еще менее деликатно. Но, думаю, учитывая вашу явную к ней симпатию, вы, возможно, все-таки избавите ее от этой необходимости.
Последовавший за этим ответный ненавидящий взгляд Мойнихэна суперинтендант проигнорировал.
– Особенно в теперешних обстоятельствах, когда ее мужа только что убили, независимо от того, огорчает это ее или нет, – добавил он жестко.
– Вы достойны презрения! – выпалил Фергал.
Питт вздернул брови.
– Это потому, что я прошу вас описать ваши поступки, желая снять с других подозрения в убийстве, или еще по какой-нибудь причине? Разве вы не столь же заинтересованы, как и все мы, в открытии истины?
Мойнихэн почти беззвучно выругался – коротко и злобно.
– Так вы соблаговолите? – улыбнулся в ответ Томас.
– Мы целовались, – процедил сквозь зубы Фергал. – Ну и, мне кажется… я… расстегнул… лиф… ее платья.
Взгляд у него был острым, как кинжал.
– Вам кажется? – полюбопытствовал Питт. – Вы не сочли это событие достойным запоминания?
– Нет, я счел. – И Мойнихэн с ненавистью взглянул на О’Дэя, которого этот диалог, похоже, забавлял.
– Благодарю вас, – сказал Томас. – По-видимому, как я узнал из других опросов, Макгинли не мог находиться в кабинете достаточно долго, чтобы приспособить взрывное устройство.
– Но, надеюсь, вы понимаете, что я тоже не мог этим заняться? – саркастически отозвался Фергал.
– Да, разумеется, понимаю. – Полицейский все еще улыбался. – И это в высшей степени важная подробность. Потому что вас я подозревал – в силу естественных причин, прежде всего. У вас для убийства был повод, много раз описанный классиками литературы.
Его собеседник покраснел, как рак.
– И у миссис Макгинли тоже… – Питт широко распахнул глаза. – Несколько негалантно с моей стороны уточнять, что это и ее избавляет от моих подозрений.
Фергал не верил своим ушам.
– Так вы могли подумать, что она…
– Она была бы не первой женщиной, убившей нелюбимого мужа в надежде улизнуть с другим, – резонно заметил суперинтендант. – Или же вошедшей в заговор с любовником по устранению мужа.
Мойнихэн был слишком зол, чтобы отвечать, да и попросту не мог найти подходящие слова. Вообще он пребывал в явном замешательстве.
– Но кто же тогда это сделал? – спросил Карсон, наморщив лоб. – Сдается мне, что своими рассуждениями вы загнали себя в тупик, мистер Питт.