Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней
Шрифт:
Вам и другим атомщикам, применившим мои идеи и технические решения, — золотой бублик, а мне, выходит, — дырка от ржаного бублика. И это, по-вашему, справедливо?!»
«Изобретатель» жалуется на то, что не он стал знаменитым и повсеместно известным, но это не совсем так — автору этой книги и редакции «А и Ф» он известен с 1989 года, когда в еженедельнике была опубликована серия статей, в которых впервые рассказывалось о действиях разведки, ученых и конструкторов по созданию первой атомной бомбы.
«Изобретатель» после публикаций пришел в редакцию с машинописным текстом, в котором он излагал свою встречу с Харитоном. По той версии встреча состоялась не в Изоляторном
Опять «изобретателя» хвалили безудержно, опять требовали ехать с ними, опять бедняга отнекивался, говоря, что ему нужно посоветоваться с дружбаном Маленковым, который спал и видел их трогательную встречу, где за стаканом чая Георгий Максимиллианович дает дружеские советы.
В конце концов, троица вымогателей вместо того, чтобы «скрыться за углом на бешеной скорости», выставила батарею бутылок коньяка, и почти непьющий Харитон хлестал стакан за стаканом, уламывая гордого «изобретателя».
А тот не соглашался ни за какие коврижки, и попутно сумел вывести Сахарова на чистую воду. Он доподлинно установил, что Сахаров — это не Сахаров, а Сахарович, а еще раньше он был Цукерманом — прямо в соответствии с модным тогда анекдотом.
Далее в тексте «изобретателя» шел такой антисемитский бред, что хоть, действительно, святых выноси!
Впрочем, двух минут предварительного разговора с ним было вполне достаточно, дабы установить, что это — душевнобольной человек с маниакальной одержимостью, свихнувшийся на антисемитизме.
Его вежливо выпроводили из редакции, наказав охране не пускать его больше ни под каким видом. И этого душевного расстройства не мог не заметить г. Руденко, коли он встречался с ним, как сообщается в его насквозь лживом опусе.
Использовать больного человека для своих целей, г. Руденко, не только глупо, но и совершенно безнравственно…
Автор никоим образом не считает, что «человек с улицы», непрофессионал не может внести огромный вклад или решающую идею в общенародную проблему. Нет, такие люди есть и важно найти и поддержать именно их, а не психически больных «изобретателей». Об одном из потерянных для проекта людей — Олег Лаврентьеве уже говорилось. Продолжение о его судьбе — чуть позже.
Город, стертый с лица Земли
Чуть ли не единственным правдивым фактом в сочинении г-на Руденко было утверждение, что 12 августа 1953 года на казахстанском полигоне состоялось испытание «слойки». Энерговыделение ее составило 450 ктн, что отклонилось от среднего вычисленного значения более чем на 30 % (расчет давал 300–100 ктн).
В секретнейшем отчете об испытании говорилось:
«Разрушающее и поражающее действие «изделия 6с» далеко превышало по своим масштабам действие изделий, испытанных в 1949 и 1951 годах. Огненный шар больших размеров с продолжительным свечением наблюдался в жилом поселке полигона 60 км и в г. Семипалатинске, т. е. за 170 км от места взрыва. От 30-ти метровой стальной башни, на которой устанавливалось изделие и от здания с прочным железобетонным корпусом, стоявшем в 50 км, не осталось и следов. Общая картина опытного поля после взрыва уже позволяла судить о том, что произведенный взрыв приблизительно на порядок превосходил по мощности взрывы «тройки» и «татьянки».
Оказалось полностью разрушенными каменные промышленные и жилые сооружения на расстоянии до 3000 м. Деревянные дома, расположенные на дистанции до 6000 м,
В целом следует считать, что с учетом эффекта частичной экранировки действия ударной волны и теплового излучения при взрыве водородной бомбы, который был произведен 12.08.53 г., город с поперечником 8,3 км и площадью 60 км был полностью разрушен. Кроме того, имело бы место смертельное поражение населения и животных на расстоянии до 125 км от места взрыва в районах, по которым прошел след радиоактивного облака».
Эйфория тогда была всеобщей — «слойка» стерла с лица Земли целый город! И животные за 100 км от эпицентра, которых не вывезли, были смертельно ранены…
Тогда казалось, что американцам утерли нос, поскольку разведка еще не доложила, что энерговыделение «Майка» в 25 раз больше «слойки». Значительно позже академик Харитон скажет: «Испытанная 12 августа 1953 года… бомба была далеко не лучшей конструкции. В какой-то мере термоядерные реакции там уже протекали, но можно было сделать в тех же габаритах более мощную бомбу, это требовала, правда, громадных и сложных расчетов.
И я бы назвал первым настоящим водородным взрывом 1955 год».
Тем не менее, за успешные испытания получили звание Героя Социалистического Труда и огромные премии: Зельдович, Сахаров, Тамм, Тихонов, Харитон. А Сахаров, Тамм Харитон стали внезапно академиками. Андрей Дмитриевич получил большую квартиру и меблированную дачу в Жуковке. Только «инородец» Зельдович, который разрабатывал еще в годы войны (и до нее) теорию «катюша», к тому же и в создании первых атомных бомб участвовал, а в «слойке» его вклад не меньше, чем у других новоиспеченных членов АН СССР, он академиком почему-то не стал…
Ловушка
Испытания слойки прошло, конечно, без участия Лаврентьева, он полностью был поглощен учебой, чтобы поскорее влиться в ряды исследователей «термояда».
А дела в МГУ у Олега обстояли неважно, его грозили исключить за то, что не вносил плату за обучение. Поскольку стипендии не было, жить приходилось впроголодь — на остатки от солдатских сбережений и небольшую помощь матери.
Однажды Махнев поинтересовался — почему Олег так любит солдатскую одежду, на что Лаврентьев ему ответил просто — другой нет. Василий Алексеевич расстроился и стал прелагать деньги взаймы. А Олег стеснялся брать у генерала, пока тот не пообещал, что скоро жизнь Лаврентьева изменится к лучшему. Махнев оказался не только добрым, но и обязательным человеком.
Вскоре специальным постановлением правительства Олегу назначили сталинскую повышенную стипендию и освободили от платы за обучение. Стараниям Махнева его вселили в трехкомнатную квартиру на набережной Максима Горького, комнату обставили мебелью, снабдили посудой, а по списку Лаврентьева ему приобрели нужные и редкие книги для научных разработок. В его квартире появился человек с ведомостью, предложил ему расписаться и получить огромную сумму — три тысячи рублей.
С разрешения Министра просвещения ему дали свободное расписание, и Олег «перепрыгнул» с первого курса на третий. Организовать учебу помог проректор Вовченко, который на своих лекциях по химии так объяснял студентам действие водородной бомбы: землю заливают жидким водородом и все живое замерзает.