Бонапарты. История Французской империи

Нонте Серж

В результате 11 апреля 1862 года испанские и английские войска погрузились на корабли и отправились восвояси. И в тот же самый день французы объявили себя находящимся в состоянии войны с Мексикой. Пять дней спустя генерал Латрий выпустил прокламацию, объявляющую о намерении Франции «умиротворить» Мексику, а 27 апреля его войска начали движение на Мехико.

Было создано марионеточное мексиканское правительство во главе с Хуаном Альмонте, которое, конечно же, попросило защиты «французского флага».

* * *

Командующий экспедиционным корпусом генерал Шарль-Фердинанд Латрий, граф де Лорансэ вел под своим командованием 7000 солдат

и офицеров, рассчитывая на то, что встретит сопротивление плохо обученной и скверно вооруженной мексиканской армии. Общая численность регулярной мексиканской армии в то время составляла около 26 000 человек, но по-настоящему обученных войск насчитывалось не более 12 тысяч. Боевым оснащением мексиканцы также не блистали. У них на вооружении еще находились мушкеты, захваченные у армии Наполеона в битве при Ватерлоо в 1815 году и позднее проданные Мексике. Однако имелись и современные американские ружья, закупленные в годы недавней гражданской войны. Да и сам опыт той войны был крайне ценным.

Город Мехико находится в самом сердце Мексики, и ключи к нему находились тогда в городе Пуэбла, отстоявшем от столицы на расстояние пешего марша.

5 мая 1862 года генерал Латрий начал развертывание 7000 французских солдат, чтобы отправить их, как он думал, в легкую прогулку. Под Пуэблой стояли 4000 мексиканцев под командованием талантливого генерала Игнасио Сарагосы Сегина. Самонадеянные французы начали марш по пыльным просторам прямо в руки жаждавших крови мексиканцев. Первую атаку французов с блеском отбил соратник Игнасио Сарагосы Сегина Порфирио Диас, вынудивший генерала Латрийя отступить к Оризабе.

Потери французов были очень большие. По их данным, погибли 500 человек. Мексиканцы оценивали потери врага в тысячу человек, свои – в 300 убитых. С тех пор 5 мая – любимый национальный праздник мексиканцев. Своего рода День победы.

В любом случае, «блицкриг» у французов не получился. Они не могли взять Пуэблу два месяца. Город был окружен, а посланная на подмогу его защитникам армия под командованием бывшего президента Комонфорта не смогла прорвать кольцо блокады. Только после массированного обстрела тяжелой осадной артиллерией французы 17 мая 1863 года вошли в город, превращенный в груду развалин. Если это и была победа, то отнюдь не блестящая. Мексиканцы, страдавшие от недостатка съестных припасов, капитулировали в полном порядке, взорвав все склады и заклепав пушки. Но для Бенито Хуареса поражение под Пуэблой было очень чувствительным. В плен попали 14 000 человек – лучшие части регулярной армии. Около пяти тысяч из них посулами и угрозами удалось перетянуть на сторону французов, и таким образом была создана «мексиканская дивизия» интервентов.

* * *

Тем не менее события при Пуэбле сыграли на руку хуаристам. Они дали мексиканскому народу повод для национальной гордости и надолго задержали французский марш на Мехико. И теперь всем стало ясно, что в Мексике на карту поставлены гордость и престиж Франции и лично Наполеона III. Новым командующим был назначен генерал Эли-Фредерик Форэ, окончивший Сен-Сирскую военную академию и воевавший с 1824 года. В свое время он поддержал переворот Луи-Наполеона, во время Крымской войны командовал 4 пехотной дивизией, воевал в Италии и отличился в сражении при Сольферино.

Он довел численность французского контингента до 28 000 человек. А еще он отличился тем, что стал привлекать к охране коммуникаций наемников из подразделения, которое впоследствии стало называться Иностранным легионом.

31 мая 1863 года правительство Хуареса было вынуждено покинуть

Мехико. Следующие четыре года оно перемещалось по стране, за что получило название «кочующего». Президент постоянно ездил в черной карете, в которой он держал национальный флаг и архив республики. Конгресс предоставил Хуаресу чрезвычайные полномочия на весь период борьбы с «империалистами» (так называли в Мексике интервентов).

Через неделю французы вошли в Мехико. Генерал Форэ приказал найти тридцать пять «благородных», в основном из числа консерваторов, которые сформировали бы Высшую государственную хунту. Они избрали регентский совет из трех человек, который не стал терять времени даром и, как было запланировано, объявил Мексику империей и предложил эрцгерцогу Максимилиану фон Габсбургу мексиканский трон.

* * *

Автор очерков на исторические темы М. А. Алданов пишет:

«Самое непонятное во всем этом странном деле было привлечение к нему австрийского эрцгерцога. Наполеон III мог выдвинуть кандидатуру в мексиканские императоры какого-либо принца своей династии. Если такая кандидатура рисковала возбудить подозрения у других держав, существовали испанские принцы, для которых язык Мексики был, по крайней мере, родным (эрцгерцог Максимилиан до начала дела не знал по-испански ни слова). Совсем незадолго до того между Францией и Австрией происходила кровопролитная война. Как ни странно, но, если судить по дошедшим до нас переписке и мемуарам, именно это соображение и было решающим для Наполеона: он хотел “проявить великодушие” и загладить в Вене впечатление от Сольферино и от потери итальянских провинций»²³¹.

Выглядело все это и в самом деле весьма странно. По всей видимости, как пишет историк Андре Кастело, «Наполеон III из принципа захотел утвердить в Мексике силу и престиж латинской расы, чтобы пробить брешь в стене американского влияния»²³².

Утвердить престиж латинской расы? Тут с Андре Кастело можно и поспорить: неужели это можно было сделать, предлагая корону австрийскому принцу? Впрочем, эрцгерцог был лично известен Наполеону III и императрице. За несколько лет до того он приехал с визитом в Париж и очень им понравился. Особенно императрице.

Со своей стороны, Англия и Испания были далеки от мысли об установлении в Мексике правления какого-нибудь европейского принца. Тогдашний испанский министр-президент Леопольдо О’Доннелл, герцог Тетуанский, прямо заявил, что подобная монархия будет недолговечна и что Соединенные Штаты ни в каком случае не допустят ее существования. Но мексиканские эмигранты в Париже были иного мнения. Они мечтали о монархии, о приобретении богатств и тому подобном. И Наполеон III поддался на их уговоры, поддался этому искушению и совершил величайшую ошибку не только в политическом, но и в общечеловеческом смысле.

При этом сам он не слишком понравился эрцгерцогу Максимилиану, особенно поначалу. В своих письмах из Парижа к Францу-Иосифу он с восторгом говорил о французской армии, но об императоре отзывался довольно сдержанно. О новом дворце Тюильри он писал с насмешкой, и обед там был плохо сервирован, и сын Луи Бонапарта похож на итальянского певца из провинциальной оперы…

Но, несмотря ни на что, Максимилиан принял предложение Наполеона III с плохо скрытым восторгом. «Мексиканское дело» отвечало особенностям его романтического характера, и ему надоело безделье, надоела Австрия, надоела «медленно разлагающаяся» Европа. Удивительно, но этот странный человек был искренне убежден, что осчастливит своих будущих подданных.