Бонд, мисс Бонд!
Шрифт:
Чтобы не отвлекаться на мамино ворчанье, она укрылась одеялом с головой и не увидела, как в открытую форточку протиснулся пухлый голый ребенок с крылышками на спине и с луком в руке.
Он удобно устроился на книжной полке, терпеливо подождал, пока беспокойно спавшая Оля выпутается из одеяла, тщательно прицелился и безошибочно послал стрелу под украшенную скромным кружевом «кокетку» девичьей ночнушки.
– Шеф, мы собрали информацию об учительнице, – в позднем телефонном звонке сообщили И. И.
– Литературу, говоришь? – задумался И. И. Иванов. – Это же книжки, брошюрки, тетрадки, записи всякие – целые кучи макулатуры. Что думаешь?
– Думаю, не исключено, – согласился его собеседник.
– Проверьте.
– Сделаем!
– Жду.
Четверг
Утро началось с сюрприза.
Выйдя на крыльцо, Оля увидела у подъезда знакомую машину.
Вообще-то, в автомобилях Ольга Павловна не разбиралась.
Нет, она уверенно отличала винтажный украинский «Запорожец» от старого тольяттинского «жигуля», но современные модификации даже этих непрестижных марок запросто могла перепутать. Что уж говорить о дорогих иномарках и их многочисленных моделях, отличающихся одна от другой такими тонкостями, как наклон стоек, прорези воздухоотводов и форма решетки радиатора.
К тому же уважаемая Ольга Павловна была близорука и без очков, которые она стеснялась носить вне работы, не отличила бы «Лендровер» от бегемота.
А вот цвета она различала – не дальтоничка, чай!
Машина, подкатившая к крыльцу так нагло, что бабки на лавочках у подъезда поджали не только губы, но и ноги, была светло-серой. Но не такой серой, как мышь или дождевая туча, а металлически-серебристо-жемчужно-серой.
Необыкновенно приятный, переливчатый, прямо-таки живой цвет! Как у Олиного любимого и единственного шелкового платья – за каковое сходство, собственно, ей эта машина и приглянулась.
Предательскую мыслишку о том, что приглянулась ей не столько машина, сколько ее владелец, Оля моментально отогнала прочь воинственно боднув головой морозный воздух.
– Здравствуй, Оленька! – вразнобой, но одинаково слащавыми голосами протянули околоподъездные бабки.
– Доброе утро, бабушки! – ответила Оля громко, чтобы ни одна глуховатая зараза не вздумала после ее ухода затеять дискуссию на тему «Какая невоспитанная пошла нынче молодежь».
Но добрым это «сюрпризное» утро не было.
– Здравствуйте, Ольга Павловна! – донеслось из знакомой машины.
Перепрыгивая через старушечьи «валенки», знакомый водитель обежал капот и распахнул для покрасневшей Оли жемчужно-серую дверцу.
– Здравствуйте, Витя, – обреченно ответила она.
В ряду старушек обозначилось нездоровое оживление. Как огни новогодних гирлянд, загорелись не по возрасту зоркие
– Здрааасьтя…
– А хто ето?
– Добренькое утречко!
Так, теперь точно будет оживленная дискуссия на тему «А шо это за кавалер у дочки Романчиковых?!»
Оля закатила глаза и увидела нечто страшное: с балкона, всерьез рискуя вывалиться за борт с шестого этажа, далеко высунулась самозабвенно любящая мама, Галина Викторовна. Ее бронированная металлическими бигуди голова блистала, как зеркальный шар на дискотеке, а парадный парчовый халат безжалостно слепил глаза.
Без промедления последовал и акустический удар:
– О-о-о-олюшка, де-е-е-е-тка! – горной козочкой призывно проблеяла с высот Галина Викторовна.
В голосе любящей мамы отчетливо слышалась бурная людоедская радость.
Не было никаких сомнений, что заботливая родительница немедленно начнет бомбить дочурку бестактными вопросами, а востроглазые бабушки охотно окажут ей огневую поддержку.
Умудренная опытом многолетней борьбы с любопытной родней, Ольга Павловна сделала единственное, что могло отсрочить ее бесславную капитуляцию, – поспешно нырнула в гостеприимно открытую машину.
– Доб… – развернувшись к ней с переднего сиденья, внушительно начал Громов.
– Р-р-р-рое утрро! – с рычанием закончила за него Оля и тут же бесцеремонно скомандовала водителю: – Витя, гони!
Интонации ее голоса побудили водителя рвануть, как на гонках.
Олю вдавило в сиденье. Громов отчетливо клацнул зубами.
А он-то собирался сделать мадам комплимент по поводу того, как элегантно она выглядит!
Вчерашнюю суровую шинель Ольга Павловна сменила на песочного цвета пальто. Оно было недостаточно теплым для середины декабря, зато прекрасно подходило к ее новой прическе.
– Ну, вы даете! – сказал вместо этого Громов.
Что относилось не столько к внешности, сколько к манерам мадам.
Бабушки привстали, и их мохнатые, облаченные в шубы попы зависли над лавкой. Бабки дружно поворачивали головы вслед за уносившейся вдаль машиной, как подсолнухи за солнцем, только гораздо быстрее.
– Остеохондроз у них, как же! – неприязненно пробормотала Оля.
Громов внушительно кашлянул и с нескрываемым ехидством поинтересовался у Вити:
– Замахнулся на Михаэля, понимаешь ли, нашего Шумахера?
«А не замахнуться ли нам на Вильяма, понимаете ли, нашего Шекспира?» – припомнила Ольга Павловна первоисточник.
Все это было смешно, и она захохотала.
– Какая вы порывистая, – с откровенным неодобрением буркнул Громов.
– Вся в маму, – призналась Оля и вытерла заслезившиеся от смеха глаза.
М-да, все это было бы смешно, когда бы не было так грустно…
Мама-то теперь запытает ее до смерти – чья это машина, что да почему?.. Прям хоть домой не возвращайся!
– Куда едем? – негромко спросил водитель.