Борьба и победы Иосифа Сталина
Шрифт:
Беспрепятственно перейдя 20 августа Тобол, не встречая сопротивления и пройдя за короткий срок 180 километров, 5-я армия оказалась на дальних подступах к Петропавловску. Симптоматично, что недостаточный военный кругозор, отсутствие настоящего военного образования самоуверенный подпоручик пытался возместить собственными импровизациями, которые, как правило, заканчивались неудачами.
Выполняя приказ, Тухачевский решил вести наступление по двум линиям: вдоль тракта Звериноголовская — Петропавловск и по железной дороге Курган — Петропавловск. Однако командовавший с августа 1919
Следует полагать, что бывший царский генерал что-то понимал в военном деле. Хотя бы потому, что, окончивший кадетский корпус, Константиновское военное училище, а в 1901 году — по первому разряду Николаевскую академию Генерального штаба, Ольдерогге в годы Первой мировой войны командовал пехотным полком и в звании генерал-майора — бригадой и дивизией.
Он настоял на концентрации сил в направлении железной дороги, где была сосредоточена основная группировка белых. Кроме того, командующий фронтом учитывал, что тракт проходил по казацким районам, и здесь можно было ожидать сильного сопротивления местного населения.
Тухачевский пытался возражать, но, вынужденный подчиниться, провести операцию по плану комфронта не сумел. Более того, он едва избежал сокрушительного разгрома. Позже, объясняя в 1935 году причины своих неудач, в статье «На Восточном фронте» он свалил вину за провал наступления 5-й армии на расстрелянного в 1931 году по делу «Весна» бывшего царского генерала Ольдерогге. В действительности ответственность за поражение 5-й армии лежала целиком на Тухачевском.
Как и предполагал командующий фронтом Ольдерогге, на этот раз противник не отходил без боя; уже на подступах к Петропавловску белые перешли в контрнаступление. Они «сковали части 5-й армии с фронта, а на правый фланг и тыл двинули две пехотные дивизии», Сибирский казачий корпус атамана Иванова-Ринова и конную группу генерала Доможирова.
Корпус сибирских казаков разбил одну из бригад 26-й стрелковой дивизии и, опрокинув 5-ю армию, погнал части Тухачевского назад к Тоболу. Командарм-5 не сумел остановить панику, и от полного разгрома армию «подпоручика-вундеркинда» спас тот же Ольдерогге. Командующий подкрепил части неудачливого «полководца» дивизией из своего резерва, а против левого фланга белых бросил 3-ю армию Восточного фронта.
Бежавшая, потрепанная армия Тухачевского смогла отступить, избежав полного рассеивания, и переправиться назад через Тобол без невосполнимых потерь. Только 14. октября, пополнившись за счет челябинских рабочих, она смогла воевать дальше.
После Гражданской войны, занимаясь саморекламой, Тухачевский старательно описывал свои относительные успехи в Сибири. Но уже тогда было известно, что в целом успешными действиями 5-я армия обязана члену ее Реввоенсовета И.Н. Смирнову, имевшему связи с сибирским подпольем, а через него с партизанами. Именно Смирнова называли действительным победителем Колчака.
Однако упорный оппозиционер — подписавший еще в 1923 году «заявление 46-ти», в 1927 году — «заявление 83-х», не однажды исключаемый из партии и приговоренный в 1936 году к смертной казни
Впрочем, в тени остались многие, в том числе и бывшие царские генералы, командующие Восточным фронтом, — руководившие разгромом Колчака. «Вундеркинд подпоручик» сыграл в этом процессе самую непосредственную роль. Началу саморекламы Тухачевского способствовало то, что в декабре 1919 года командующий 5-й армией подготовил доклад, представленный заместителю Председателя Реввоенсовета Э.М. Склянскому.
Нет, молодой командарм не блеснул гением военного искусства, делясь опытом тактики и стратегии при проведении боевых операций. Тема его доклада была довольно сухой: «Об использовании военных специалистов и выдвижении коммунистического командного состава (по опыту 5-й армии)».
Решающим стало то, что автор доклада нашел беспроигрышный козырь. Не имевший настоящего военного образования и приличного поста в дореволюционной армии, Тухачевский горячо невзлюбил военспецов с высокими званиями — бывших царских офицеров и генералов.
Он испытывал комплекс неполноценности и поэтому с ходу отмел роль и заслуги этой категории военных, состоявших на службе в Красной Армии в годы Гражданской войны. По существу, именно с его подачи впоследствии идеологической пропагандой была сведена на нет значимость дореволюционного офицерского корпуса в рядах красных.
Тухачевский стал первым, кто начал выворачивать истину наизнанку. «У нас принято считать, — самоуверенно провозглашал бывший подпоручик, — что генералы и офицеры старой армии являются в полном смысле слова не только специалистами, но и знатоками военного дела... На самом деле русский офицерский корпус старой армии никогда не обладал ни тем, ни другим качеством. В своей большей части он состоял из лиц, получивших ограниченное военное образование, совершенно забитых и лишенных всякой инициативы».
Так беспардонно и безапелляционно он «развенчал» профессиональных военных. Повторим, что, по подсчетам историка А.Г. Кавтарадзе, только на должностях командармов в Красной Армии из 100 в годы Гражданской войны служили 82 кадровых офицера царской армии. Из более 70 ООО бывших офицеров (примерно 43 процента общего офицерского состава, наличного к 1918 году) в рядах красных оказались 639 офицеров Генерального штаба (почти половина элиты российского офицерского корпуса), в том числе 252 генерала.
Между тем рассуждения новоявленного военного теоретика не были отчаянным горячительным бредом. Подпоручик знал, что делает, — расталкивая локтями «старых» офицеров, он пробивал дорогу прежде всего себе. Он беззастенчиво утверждал, что «хорошо подготовленный командный состав, знакомый основательно с современной военной наукой и проникнутый духом смелого ведения войны, имеется лишь среди молодого офицерства...».
Но заносчивый «вундеркинд» пошел дальше. Значимость профессиональной подготовки и военных знаний он подменил фетишем мировоззрения. То был прием шулера, передергивавшего карты.