Борьба и победы Иосифа Сталина
Шрифт:
С точки зрения понимания его дальнейшей позиции примечательна мысль, высказанная им в этом докладе: «Некоторые участники Октябрьского переворота были убеждены в том, что социалистическая революция в России может увенчаться успехом... если непосредственно за революцией в России начнется революционный прорыв на Западе. Этот взгляд... был опровергнут... ибо социалистическая Россия, не встретившая поддержки со стороны западною пролетариата и окруженная враждебными государствами, с успехом продолжает свое существование и развитие уже три года».
Это была не первая его филиппика в адрес догматических приверженцев мировой революции, но она означала
Здесь его застала телеграмма Ленина. Она была тревожной: «Антанта пойдет в Баку. Обдумайте и приготовьте спешно меры по укреплению подступов в Баку с суши и с моря, подвоза тяжелой артиллерии и прочее. Сообщите Ваше мнение».
Приехав в Баку, он выполнил поручение Ленина, а 4 ноября на совещании Политбюро ЦК КП(б) Азербайджана и Кавбюро ЦК РКП(б) обсудил положение в Армении и условия переговоров с Грузией. В канун третьей годовщины Октября, 6 ноября состоялся его доклад в Бакинском совете. Вскоре вместе с Серго Орджоникидзе он выехал в Темир-Хан-Шуру.
Они приехали на место 12 ноября, в теплушке, и уже на станции услышали орудийную канонаду. В горах шли бои. Улицы города, базар и пристанционная площадь были заполнены вооруженными людьми. Вечером следующего дня начал свою работу Чрезвычайный съезд народов Дагестана.
Огласив на открытии съезда декларацию Советского правительства об автономии, Сталин без обиняков пояснил: «Дагестан должен быть автономным, он будет пользоваться внутренним самоуправлением, сохранив братскую связь с народами России... Автономия — не предоставляет независимости. Россия и Дагестан должны сохранить между собой связь, ибо только в этом случае Дагестан сможет сохранить свою свободу».
Позиция Сталина в национальном вопросе, которую он проводил последовательно и в дальнейшем, была глубоко продумана им. Он решительно настаивал на отказе «от кавалерийских набегов по части «немедленной коммунизации» отсталых народных масс» и призывал «перейти к осмысленной и продуманной политике постепенного вовлечения этих масс в общее русло советского развития».
Этот процесс он связывал с необходимостью сохранения национальных языков, национальной культуры и вовлечения представителей местного населения в управление окраинными регионами страны. Главное условие для укрепления связи с Центром он усматривал в том, «чтобы Советская власть стала... родной и близкой для народных окраин России». «Но для того, чтобы сделаться родной, — подчеркивал Сталин, — Советская власть должна стать прежде всего понятной для них».
Ленина тревожило положение дел в Закавказье. На следующий день, 13 ноября, он связался со Сталиным по прямому проводу. Председатель Совнаркома интересовался многими вопросами: «Как идет борьба с бандами?.. Считаете ли возможным улаживание отношений с Грузией и Арменией, и на какой основе? ...Ведутся ли серьезно работы по укреплению Баку? Прошу сообщить о Турции и Персии».
Ответив на поставленные вопросы и сообщив о положении в регионе, Сталин указал на возросшую активность англичан. Это настораживало, и Ленин попросил ускорить его приезд в Москву «для вынесения предложений на Политбюро».
Впрочем, та нетерпеливость, с которой глава Советского правительства спешил отозвать Сталина в столицу, обусловливалась не только озабоченностью делами на Кавказе. В записке Троцкому о готовящейся чистке учреждений, как московских, так и местных, он
Но главное состояло в том, что в Москве готовилось большое мероприятие. VIII Всероссийский съезд Советов. Состоявшийся 22—29 декабря, он был посвящен вопросам восстановления промышленности, транспорта и сельского хозяйства. Именно на нем был принят общеизвестный план ГОЭЛРО. На съезде Сталина вновь избрали членом ВЦИК.
ГЛАВА 13. ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СЕКРЕТАРЬ
Что бы ни говорили о Сталине, он является наиболее находчивым и наиболее реальным политиком нашего времени.
Война, длившаяся более шести лет, в которой участвовали все народы России, «угасала». Если в первый, империалистический период, до 1918 года, ее тяготы и страдания переживали в основном пролетарские и крестьянские слои общества, лишавшиеся родных и близких в международной бойне и сползавшие к физическому голоду, то в годы гражданского противостояния она сокрушающим смерчем прошла по самым отдаленным уголкам бывшей царской империи, задев все классы, сословия и нации.
За годы войны население не только одичало, отвыкло работать, утеряло привычные ориентиры и понятия, но и «озверело»; усвоив, что самый надежный способ получить кусок хлеба — отнять его у того, кто имеет ею в избытке, а порой и невзирая на личный потребный достаток его владельца.
К концу Гражданской войны только в Красной Армии находилось пять с половиной миллионов человек; после демобилизации осталось 560 тысяч. По домам разошлись не только красноармейцы, но и солдаты «рассыпавшейся Белой армии», воинство «батек» и «марусек», красные партизаны. Мирное население стало «мирным» только по названию.
И когда, потерпев поражение, лидеры движений, организовавших эту гражданскую бойню, с остатками своих сторонников бежали на последних черноморских судах в Турцию, перед огрубевшими в схватках победителями во весь рост встал неумолимый вопрос: «А что дальше?»
Война кончалась, но проблемы, порожденные ее возникновением, стали еще острее. В условиях войны и экономического развала единственным способом взять у крестьянина хлеб стала продразверстка. Она не была изобретением революции. Первые продотряды появились еще при царе. В 1916 году, «когда мужичок придерживал хлеб». Правда, тогда они действовали вяло и продовольственной проблемы не решили, что и привело к февральскому отречению монарха.
Действия продотрядов в Гражданскую войну были жесткими и не могли не вызвать противоборства крестьян с властью. В конце 1920 и начале 1921 года в стране вспыхнули крестьянские восстания в Западной Сибири, в Поволжье, на Тамбовщине. Их лозунгом стал призыв: «Долой продразверстку!» Самое крупное восстание, возглавленное эсером Антоновым, вспыхнуло в начале августа 1920 года на Тамбовщине.
Либеральные причитания о жестокости подавления крестьянских мятежей в 20-е годы являются умышленным или неосознанным лицемерием. Жалости не демонстрировали в первую очередь сами мятежники. Историки пишут: для пленных, попавших в руки антоновцев, «расстрел был подарком судьбы: их жгли живьем, убивали специальными молотками с наваренными зубьями или специально наваренными вилами... — труда не пожалели! Привязывали к скачущим лошадям, распарывали и набивали зерном животы».