Борьба и победы Иосифа Сталина
Шрифт:
Безусловно, те небольшие группы, которые ему удалось создать на первых порах, не могли стать мощным импульсом для возникновения волнений в городе с его появлением. Но они стали катализатором роста самосознания и связующей основой для сплочения рабочих, способствуя их солидаризации в борьбе против произвола «хозяев», трансформируя стихийные протесты в организованное противостояние. Под его воздействием рабочие Батума почувствовали себя реальной силой.
О его влиянии на развитие Батумской организации РСДРП свидетельствует доклад начальника Кутаисского ГЖУ, который, даже спустя четыре года, в 1906 году «обличающе» писал, что Иосиф Джугашвили сумел завершить формирование социал-демократической организации, «будучи поддержан прежними членами этой
Но это будет позже, а первоначально для дальнейших действий молодого революционера в Батуме большое значение имело знакомство с семьей Ломджария, состоявшей из братьев Порфирия и Сильвестра и их сестры Веры. Они были детьми крестьянина, еще в 1841 году участвовавшего в народном восстании в Гурии. Сильвестр уже арестовывался за причастность к бунту, и, перебравшись после освобождения в Батум, он устроился на завод Ротшильда рабочим, а позже стал приказчиком.
Все определилось уже с первого посещения дома Ломджария. Иосиф и дети гурийского крестьянина сразу нашли общий язык. Вечером 31 декабря 1901 года на квартире Ломджария, расположенной на глухой окраине города, собралось свыше двадцати пяти человек. Эта своеобразная «тайная вечеря» революционно настроенной городской молодежи проводилась под видом встречи Нового года, традиционно празднуемого в Гурии как «каланда».
Тамадой национального застолья был Миха Табуния, но воодушевленно говорили многие; речи и призывы собравшихся были дерзки и опасны. Неровный свет керосиновых ламп отбрасывал колеблющиеся тени на стены комнаты; все были возбуждены и веселы. Они еще не подозревали о надвигавшихся событиях, которые всколыхнут не только их тихий южный город, но и отзовутся на всем Кавказе как смелый пример борьбы рабочих за свои права.
Иосиф Джугашвили выступил несколько раз. Он говорил об организации подпольной работы, стачек и демонстраций, о методах борьбы... Когда в комнату стал проникать утренний свет, он позволил себе лирический экспромт: «Вот уже и рассвет... Скоро встанет солнце... Так же светло нам будет, товарищи, в будущем, когда мы добьемся победы. Солнце будет светить для нас!»
Конечно, ни он сам, ни присутствовавшая молодежь даже не могли представить, как далека была эта победа, сколько крови и жертв потребует она на свой алтарь и как пренебрежительно неосторожно распорядятся ее плодами потомки, почти в одночасье утратившие в конце столетия социальные ценности революции, как легкомысленные наследники, бездумно промотавшие богатство отцов.
1902 год вошел в летопись революционной России Батумским волнением. И, как часто бывает, последовавшим событиям предшествовал в общем-то незначительный случай. Вскоре после Нового года, 3 января, видимо, по пьяной небрежности загорелся склад досок завода Ротшильда Рабочие дружно приняли участие в тушении пожара, но за спасение хозяйского добра «начальство» наградило премией только бригадиров и мастеров. Очевидная несправедливость вызвала ропот возмущения. Мастера одергивали «смутьянов», но это лишь накаляло обстановку, обостряемую агитацией пропагандистов.
Требования рабочих были изложены И. Джугашвили. Они включали не только «оплату за участие в тушении пожара», но и отмену работы в воскресные дни, кстати, запрещенной законом. Депутация представителей рабочих, в состав которой вошел и Джугашвили, посетила недавно назначенного нового директора, французского гражданина Франца Гьюна. Возможно, национальный либерализм директора обусловил то, что протест сразу получил удовлетворение. Гьюн распорядился выдать по два рубля участникам тушения пожара и признал законным требование о праве рабочих на выходной день.
Конечно, это был незначительный эпизод в батумском периоде жизни Джугашвили, но он принес ему определенное признание и в какой-то мере способствовал осуществлению его дальнейших планов. Маленькая победа подняла боевой дух пролетариев. Но «просвещение» рабочих делом требовало укрепления
Уже в середине января 1902 года Иосиф обратился к тифлисским товарищам с просьбой о предоставлении ему нелегальной литературы. «Было решено послать Сосо одну из четырех брошюр каждого образца», и когда 23 января в кассу комитета поступило 14 рублей 5 копеек, затребованную литературу передали Джугашвили. Эта, казалось бы, незначительная деталь — расписка об уплате денег за пропагандистскую литературу — позже сыграет серьезную роль в его судьбе как свидетельство, уличающее его в противоправительственной деятельности.
Еще до получения нелегальной литературы он пригласил в Батум наборщика Георгия Годзиева, предложив ему быть переводчиком в организации, создаваемой на заводе, где работало много армян. Возбуждение справедливого недовольства народа не замедлило проявить себя. Уже 11 января батумский полицмейстер с тревогой сообщил губернатору о «до сих пор небывалом беспокойственном поведении рабочих завода Манташева».
Иосиф Джугашвили действовал и словом и делом. Он знал, что волнует массы, и у него не было проблем, чтобы найти убедительные слова. И живительная правда слова проливалась на благодатную почву, в которой уже вызревали «гроздья гнева». 31 января рабочие предприятия прекратили работу. Они выставили требования о введении воскресного отдыха, запрещении ночных работ и «вежливом обращении со стороны администрации». Последнее требование было для властей совершенно новым явлением.
Как любой человек, Иосиф имел свои «слабости», и его очевидным пристрастием стала организация публицистической партийной пропаганды. Впрочем, его вера в значимость печатного слова проистекала не только из собственных привязанностей и интересов. Иного способа воспитания массового политического самосознания и классового мировоззрения — кроме как «глаголом жечь сердца людей» — в начале того века просто не существовало.
Решая вопрос об организации в Батуме подпольной типографии, он выехал на два дня в Тифлис, где через комитет познакомился с сыном редактора армянского журнала «Нор дар» Суреном Спандаряном, который помог обеспечить революционеров шрифтом и типографскими принадлежностями. Это знакомство перерастет в крепкую дружбу и прервется лишь со смертью Сурена, вызванной обострением болезни при отбывании ссылки в Туруханском крае.
Забастовка рабочих на заводе Манташева продолжалась. 10 февраля, «не добившись ничего репрессиями, — вспоминал Д. Вадачкория, — администрация изъявила желание вступить с нами в переговоры». В их ходе были выдвинуты дополнительные требования: оплатить забастовочные дни, увеличить на 30 процентов заработную плату, вернуть штрафные деньги. Как и на заводе Ротшильда, новый директор согласился на выполнение условий бастующих.
Это была еще одна победа рабочих Батума. На следующий день помощник Кутаисского ГЖУ по Батумскому округу спешно доложил: «18 сего февраля рабочие завода Манташева в полном составе во всех отделениях завода с 6 ч. утра стали на работу, и забастовка с этого числа считается оконченной», «на других заводах тоже все спокойно».
Появление социал-демократической партии, заявившей о солидаризации сил пролетариата, ускоряло ветры классовых страстей. Они будоражили атмосферу России. На февраль социал-демократы наметили проведение массовых выступлений против самодержавия. Но пока Иосиф Джугашвили успешно руководил в Батуме забастовкой, в Тифлисе произошли события иного рода. Стремясь не допустить в городе возникновения волнений, тифлисская жандармерия нанесла опережающий удар по местному комитету РСДРП.
Казалось бы, собравшись 15 февраля на совещание в доме Захара Чодришвили накануне намечаемой акции протеста, Тифлисский комитет принял все необходимые меры предосторожности. Как указывалось в жандармском отчете, «ввиду густой цепи наблюдавших рабочих, занявших все улицы, ведущие в ту часть Нахаловки, где происходило совещание», провести унтер-офицеров было невозможно.