Борьба за огонь (илл. В. Добровольского)
Шрифт:
Нао с тревогой думал, сможет ли он сам с прежней силой метать дротики и копья? Будут ли так же смертоносны удары его палицы? Не лучше ли попытаться бежать под прикрытием темноты, пока силы не иссякли окончательно? Однако тут же он отказывался от этой мысли: нельзя было рассчитывать застать врасплох бдительных карликов, а прорваться через их расположение силой нечего было и думать.
Сознание безысходности положения снова привело Нао в состояние лихорадочного возбуждения. Он вскочил на ноги и стал кружить около костра; затем он вышел на тропу и зашагал по направлению к становищу карликов.
За
Вдруг прозвучал резкий крик. Из болота на берег выползло какое-то существо. Приглядевшись, Нао увидел, что это человек. Он еле полз, и кровь потоком хлестала из раны на бедре. Это был человек странного вида, с узким телом, почти лишенным плеч, и остроконечной головой. Сначала рыжие карлики как будто не замечали его, но потом они подняли дикий крик. В воздухе засвистели копья и дротики. Нао поддался порыву необычного чувства. Этот человек мог быть только врагом, но Нао бросился на помощь к нему, забывая об опасности; даже дротик, впившийся в плечо, не остановил его.
Издав воинственный крик, он подбежал к раненому, взвалил его на плечо и тотчас же помчался назад к своему убежищу. Камень ударил его в голову, новый дротик уколол его в лопатку но Нао не обратил на это внимание и скоро был уже за пределами досягаемости.
И в эту ночь рыжие карлики не осмелились дать решительный бой.
Глава третья
БОЛОТО
Только добежав до костра и сложив ношу на подстилку из сухих трав, Нао отдал себе отчет в своем поступке. Он с недоверием и удивлением разглядывал спасенного.
Этот человек разительно отличался и от уламров, и от кзамов, и от рыжих карликов. Его удлиненный, островерхий череп был покрыт редкими мягкими волосиками, глаза у него были мутные, безжизненные, ничего не выражающие, щеки впалые, челюсти слабые, причем нижняя западала глубоко внутрь, как у крыс. Но больше всего поражало Нао его туловище: какой-то странной формы, с едва намеченными плечами и руками, торчащими, как лапы крокодила. Кожа его была сухой, морщинистой, как будто покрыта чешуей. Он был похож одновременно на змею и на ящерицу.
Раненый не сделал ни одного движения с тех пор, как Нао положил его на подстилку из сухих трав. Только изредка он медленно поднимал веки и обводил уламров безжизненным взглядом. Дыхание со свистом вырывалось из его груди и скорее напоминало стоны.
Наму и Гаву он внушал отвращение. Они швырнули бы его в болото. Но сыну Леопарда этот человек был небезразличен: во-первых, он спас его от гибели, рискуя собственной жизнью, во-вторых, он был любознательнее своих спутников и хотел узнать, откуда появился незнакомец, как он попал в болото, кто и где его ранил и, наконец, был ли он человеком
Нао пытался объясниться с раненым при помощи жестов и прежде всего дал ему понять, что не собирается его убивать. Затем он показал ему рукой на стоянку рыжих карликов, поясняя, что опасность может угрожать спасенному только с той стороны.
Раненый с трудом повернул к нему лицо и издал глухой, гортанный звук. Нао решил, что он понял его речь.
Молодой месяц клонился к закату, когда раненый приподнялся, опираясь на локоть, и стал прикладывать травы к своей ране.
С противоположного конца гранитной тропы доносился непрестанный шум шагов и шорох ветвей. Это рыжие карлики передвигали ближе к стоянке уламров свое укрепление. Одни таскали все новые и новые охапки ветвей, другие складывали и укрепляли их.
Несколько раз Нао вскакивал на ноги, чтобы броситься на врагов и помешать их работе. Но всякий раз благоразумие одерживало верх: рыжие карлики были многочисленны и бдительны. Ему не удалось бы застать их врасплох, так как они пристально следили за каждым движением уламров.
Так прошла и эта ночь. Утром карлики метнули дротик, который упал всего в нескольких локтях от костра уламров. Карлики огласили воздух радостными криками.
Очевидно, осада приближалась к концу. С наступлением ночи рыжие карлики еще ближе пододвинут свое укрепление и нападут на уламров под его прикрытием.
Нао, Нам и Гав с тоской и гневом следили за работой своих врагов: голод терзал их…
При ярком утреннем свете раненый производил еще более странное впечатление. Его длинное туловище обладало змеиной гибкостью; сухие тонкие руки неестественно загибались назад.
Неожиданно он схватил дротик и с размаху воткнул его в цветок кувшинки. Вода закипела, в ней что-то сверкнуло, и, живо потянув, к себе дротик, раненый вытащил из воды огромного карпа. Нам и Гав вскрикнули от радости; огромная рыбина могла насытить десяток людей.
Молодые уламры больше не сожалели о том, что их вождь спас жизнь этому странному существу.
Удивление перед поразительным искусством раненого сменилось восхищением, когда тот раз за разом наловил еще несколько рыб. Юноши приободрились. Они не думали больше об угрожающей им смерти — сытость вернула надежду. Они верили своему вождю и не сомневались, что он спасет их.
Но сын Леопарда не разделял радужных надежд своих молодых спутников. Чем больше он думал, тем яснее видел полную невозможность спасения. Тысячи хитростей и уловок, которые он придумывал, чтобы тут же отвергнуть, утомили его воображение, и он почувствовал себя неспособным найти выход из положения.
Перед закатом небо на западе вдруг затянула темная туча, поминутно менявшая свои очертания. Приглядевшись, уламры увидели, что это не туча, а огромная стая перелетных птиц.
Воздух заполнился оглушительным шумом, карканьем, клекотом, писком, гоготаньем. Над головами уламров пронеслись вороны, журавли, утки, гуси, скворцы, сороки, дрозды, синицы, дрофы, цапли. Очевидно, где-то далеко на западе случилась катастрофа: только большое, стихийное бедствие могло поднять с места и погнать в новые земли такую огромную массу пернатых.