Борьба за огонь (илл. В. Добровольского)
Шрифт:
— Гаммла не достанется тебе! — закричал победитель, — Ты не увидишь больше ни племени, ни Большого болота, твое тело никогда больше не почувствует теплоты Огня!
Агу, шатаясь, встал на ноги. Правая рука его, переломленная в предплечье, бессильно повисла вдоль туловища, ноги подкашивались. Упорная жажда жизни светилась в его глазах, и, подняв палицу здоровой левой рукой, он в последний раз взмахнул ею над головой. Однако, прежде чем он успел нанести удар, Нао выбил оружие из его рук и отшвырнул на десять шагов в сторону.
Агу оставалось только ждать смерти. Он уже считал себя мертвым,
— Агу не щадил своих врагов, — пробормотал он, — он убивал всех тех, кто оспаривал у него добычу. Все уламры дрожали перед ним.
Он не просил пощады и не застонал, когда палица сына Леопарда снова опустилась на его череп…
Покончив с Агу, Нао добил двух его братьев. Он стоял теперь над трупами поверженных врагов, и сердце его бешено колотилось в груди…
Глава одиннадцатая
ВО ТЬМЕ ВЕКОВ
Каждый вечер уламры со страхом ждали захода солнца. Они чувствовали себя слабыми и ничтожными, когда диск луны прятался за облаками и непроглядная тьма плотной пеленой окутывала землю. Скучившись в темной глубине пещеры или приютившись под навесом скалы, дрожа от холода и страха, они мечтали об Огне.
Стражи, охраняющие ночью покой племени, все время держали оружие наготове: они знали, что опасные хищники могут напасть на них из темноты в любое мгновение.
Недавно медведь задрал одного воина и двух женщин; волки и леопарды похитили несколько детей; многие мужчины страдали от ран, полученных во время ночных боев с хищниками.
Надвигалась зима. Северный ветер колол тело острыми иглами; при безоблачном небе все чаще начинал покусывать мороз. Однажды ночью в схватке со львом вождь племени Фаум потерял правую руку. Искалеченный, он потерял уважение уламров, и развал в племени возрастал изо дня в день. Гум не хотел больше ему повиноваться. My требовал себе первого места в племени. У обоих нашлись приверженцы, и только маленькая кучка воинов осталась верной Фауму.
Однако дело не дошло ещё до открытой драки: все слишком устали и ослабли, и старый Гоун красноречиво убеждал сохранять мир и не растрачивать и без того слабых сил на взаимные распри. Слова его находили отклик в сердцах уламров.
С наступлением ночи все особенно остро чувствовали отсутствие славных воинов, отправившихся на поиски Огня. С каждым днем все меньше оставалось надежд вновь свидеться с Нао, Намом, Гавом и сыновьями Зубра. Изредка уламры отправляли разведчиков на розыски исчезнувших, но те возвращались, не найдя никаких следов. Тогда отчаяние овладевало всеми сердцами: шесть лучших воинов погибли от голода, от руки врагов или от когтей диких животных… Уламры не получат Огня…
Женщины таили еще в глубине души мечту о благополучном возвращении воинов. Гаммла
Дочь сестры Фаума отлично умела отыскивать съедобные коренья. На равнине, в траве, среди кустарников и в лесной чаще она находила плоды, грибы, съедобные побеги растений. Не будь ее, Фаум умер бы от голода в ту неделю, когда рана и потеря крови заставили его без движения лежать на подстилке в глубине пещеры. Гаммла легче других уламров обходилась без Огня, но так же, как и все остальные, страстно желала вновь увидеть его. Она часто гадала, кто добудет его: Нао или Агу? Она не представляла себе, что можно отказаться стать подругой победителя, но знала, что жизнь с Агу будет трудной и несчастной.
Наступил вечер. Сильный ветер разогнал с неба тучи. Он с диким завыванием клонил книзу увядшую траву, свистел в голых ветвях деревьев. Красный диск солнца еще висел над землей на западе. Племя уныло собиралось ко сну. Движения уламров были вялыми и обличали слабость. Настанут ли снова счастливые дни, когда Огонь, ворча, станет пожирать сухие ветви, когда запах жареного мяса будет разноситься далеко вокруг костра, когда львы, тигры и леопарды со страхом отступят от становища людей, защищенного пылающим костром?
Гоун, состарившийся на много лет в эти дни невзгод, жалобно застонал:
— Гоун самый старый человек в племени. Уже у сыновей Гоуна есть свои сыновья… Никогда еще племя уламров не оставалось без Огня! Огня нет, и Гоун умрет, не увидев его снова…
Впадина в скале, в которой ютилось племя, была похожа на пещеру. В теплое время года это было хорошее убежище, но теперь морозный ветер леденил незащищенные тела.
Гоун продолжал жаловаться:
— Собаки и волки с каждым днем становятся все более смелыми…
И он указал на зверей, украдкой приближавшихся к становищу с наступлением сумерек. Голодные хищники пронзительно и угрожающе выли; с каждой минутой их число возрастало, и только последние отблески дневного света удерживали их от нападения. Встревоженные стражи, крепче стиснув оружие, шагали по гранитной площадке.
Вдруг один из них остановился и стал смотреть на восток. Двое других тотчас же последовали его примеру. Приглядевшись, первый крикнул:
— По равнине идут люди!
Все племя взволновалось. Одни дрожали от страха, у других сердце бурно заколотилось в груди от надежды.
Фаум, вспомнив, что он еще продолжает быть вождем, приподнялся с подстилки, на которой лежал, и приказал:
— Пусть все воины возьмутся за оружие!
В эту тревожную минуту было не до распрей. Уламры беспрекословно повиновались. Вождь продолжал:
— Гум возьмет трех человек и отправится на разведку ва-встречу идущим.
Гум колебался. Ему не нравилось, что потерявший вождь осмеливается отдавать ему приказания. Но старый Гоун поспешил вмешаться:
— У Гума глаза леопарда, слух волка и нюх собаки. Он сразу узнает, друзья это или враги!