Боричев Ток, 10

Левитес Ирина

— Пошли, — согласилась Нина.

Как-то само получилось так, что она оказалась в центре, а спутники шли по бокам. Только неравномерно: Иоська плелся, спотыкался и натыкался на прохожих, а Аркаша норовил оказаться повыше. Балансировал то на бордюре, то на каменной кладке, раскинув руки, как канатоходец. Поначалу парил молча, а потом спросил:

— Мы тебя не оторвали? Чем занималась?

— Ничем таким. Читала.

— Ты чего, все лето в городе просидела? — пренебрежительно бросил Иоська.

Можно подумать, она в заточении была. Прямо дети подземелья.

—

Как всегда. Нас с братом раньше всегда на лето в Киев отправляли к бабушкам. А теперь мы все время тут живем.

— Да ну, еще не хватало в этой пылище париться, — скривил мокрые губы Иоська. — Мы с Аркашей отдыхать ездили.

— Вместе?

— Не получилось. Я в Жмеринке был. А Аркаша — знаешь где? На море! — с гордостью объявил Иоська.

— Там же холера, — припомнила Нина несостоявшийся вояж Миры Наумовны.

— Какая еще холера? На всю Алушту одна холера была: я. Бабушка меня всю дорогу пичкала и кричала: «Кушай! Кушай, холера! Кушай, чтоб ты сдох! Что соседи скажут, когда ты такой худой? Скажут: Броня, какого смысла ехать на это море, чтобы вернуться как было!»

Нина захлопала в ладоши. Здорово! Иоська не обманул: Аркаша и вправду ужасно веселый. С ним не соскучишься. Только пусть не думает, что она ничего смешного не знает. Еще как знает! Хотя бы про пирата. К Жене и Лере приходили друзья и пели под гитару. Она тихонько сидела в уголке, чтобы не выгнали как маленькую, и все-все выучила. Вот и пригодилось!

— Где среди пампасов бегают бизоны, Где над баобабами закаты, словно кровь, —

начала она с трагическим подвыванием, чтобы было ясно, что она относится к этой ерунде с иронией.

— Жил пират угрюмый в дебрях Аризоны, Жил пират, не верящий в любовь.

Правда, совершенно непонятно, откуда в Аризоне могли взяться дебри и особенно пираты. Может, она неправильно запомнила и надо петь «Амазонки»? Дебри там точно есть, но вот пираты под вопросом. Да ладно, черт с ними!

— Но однажды утром после канонады, После жаркой битвы возвращался он домой, Стройная фигурка цвета шоколада Помахала с берега рукой.

— Классно! — восхитились мальчики, и приободренная Нина благополучно дошла до того, как пират назвал прекрасную креолку птичкой на ветвях его души. А вот дальше петь не стоило, поскольку там начинались всякие ревности, поэтому одною пулей он убил обоих и ходил по берегу в тоске. Но мальчики обрадовались и усеченному варианту. Нину похвалили. Честно говоря, несколько незаслуженно. Сразу видно: воспитанные люди. И чего бабушки всполошились?

В ответ Аркаша тоже научил новой песенке, очень смешной. Про бабушку, на которую напали совсем не страшные налетчики, но

все завершилось благополучно. Нине так понравилось, что она несколько раз спела с Аркашей дуэтом припев, чтобы потом ничего не перепутать.

Оц-тоц-перевертоц, бабушка здорова! Оц-тоц-перевертоц, кушает компот! Оц-тоц-перевертоц, и мечтает снова, Оц-тоц-перевертоц, пережить налет!

Здоровски! А она еще сомневалась, стоило ли знакомиться с Аркашей. Надо будет бабушкам спеть про оц-тоц-перевертоц, чтобы они не думали, будто Нина дружит с какими-то такими людьми.

— А вот еще слушай: один поц звонит другому… — начал Аркаша, но Нина перебила:

— Кто такой поц?

— Ну, это такой человек… Как бы тебе объяснить?

— Гешефтмахер, — подсказал Иоська.

Нина понимающе кивнула. Гешефтмахер — это что-то вроде снабженца. Или завхоза.

— Короче, один поц звонит другому и говорит: «Тут надо вагон разгрузить. Пришел вагон повид-лы и секундных стрелочек».

Аркаша точно пародировал местечковые интонации. Нина закатилась, представив стрелочно-повидловую кашу. Нет, но разве можно веселиться, когда ближайшие родственники скучают? Надо срочно поделиться. Эх, жаль, что дома телефона нет. Идея! А Оля-то уже с работы пришла. Ей понравится.

— Давайте моей тете позвоним. И расскажем про вагон.

— Может, не стоит? — с сомнением протянул Аркаша.

— Да ты что? У меня тетя, знаешь, какая веселая? Она обрадуется. Пошли звонить.

Все сложилось само собой. Будка подвернулась возле речного вокзала, и двушки в карманах нашлись. Втиснулись втроем, еле дверь закрыли. Нина наспех инструктировала:

— Только говори взрослым голосом. Позови Олю. И пусть она не догадается, что я тут. А то неинтересно. Пусть думает, будто ей какой-нибудь поц звонит. Давай! Владимир-шесть-семнадцать-девяносто-один!

— Знаю, — отмахнулся Аркаша и стал накручивать диск. Потянулись длинные гудки, двушка с лязгом провалилась в аппаратные недра. — Алле! Позовите Олю!

Аркаша хмурил брови, не обращая внимания на хихиканье друзей. Сохранял невозмутимость. Входил в образ.

— Алле! Оля? Слушай, тут такое дело. Пришел вагон повидлы. Повидлы, говорю! Поняла? Молодец! Вагон повидлы и секундных стрелочек.

Нина с Иоськой давились от хохота, сползая вниз по стеклянным стенкам, зажимая рты руками. Но смех все равно пробрызгивал между пальцами.

— Как это ты при чем? Это тебя касается в первую очередь, Оля. Надо разгрузить повидлу и вынуть стрелочки. Вагон стоит на запасном пути. Бери лопату и беги!

И повесил трубку. Ребята вывалились из будки.

— Ну как? Ей понравилось? — Нина сияла от счастья.

— По-моему, да.

— Ура! Представляю, как там все смеются! Давайте еще что-нибудь придумаем.

— Майне либере, что захочешь.

— О! Ты идиш знаешь?

— Естественно, — пожал плечами Аркаша.