Борись за мою любовь

Манич Мария

Возможность приехать всегда была. Но больше сюда не тянуло. Жизнь в Германии закрутилась, завертелась, взяла в оборот. Прошлое поблекло, а настоящее заиграло красками новых возможностей.

Машина трогается слишком резко, отчего я валюсь на дверь и больно ударяюсь лбом об стекло.

— Ай, — шиплю я и в панике хватаюсь за дверную ручку.

Мне казалось, я перестала бояться машин и дорог. Уже точно не впадаю в истерику при виде автомобилей. Паника ещё присуствует, но, в основном, когда за рулем едет кто-то из близких. Иногда могу даже сесть на переднее сиденье.

Всегда пристегиваюсь и никогда не позволяю себе заснуть в машине. Я чувствую себя не очень комфортно, потому что машины похожи на консервные банки на колесах, которые в любой момент можно смять.

— Ямы, — невозмутимо отвечает таксист, надавливая на педаль газа.

Мы наконец-то минуем светофор, который нас тормозил.

Дом отца находится в черте города. В закрытом коттеджном поселке не для среднего класса. У них здесь огромная охраняемая территория и закрытый въезд, на котором долго проверяют номер машины и к кому мы приехали.

Родители развелись, когда мне было десять лет. С тех пор у отца другая семья. Молодая жена и две дочери. Мы почти не общались, когда я жила с ними в одном городе, но стоило уехать, и семейные связи наладились. Может быть, и верно утверждение, что родственников нужно любить на расстоянии?

У ворот машину встречает отец.

— Даша! Выросла-то как!

Я смеюсь, потому что последние лет шесть мой рост не меняется.

Мы крепко обнимаемся, и он целует меня несколько раз в щёки. Помогает достать мой багаж и пакет с подарком для Ал"eнки.

— Приготовься, сейчас заложит уши, — говорит папа и толкает входную дверь плечом.

Он не шутит. Визг стоит такой, что меня на секунду оглушает, а потом сносит с ног Ал"eнка.

От неожиданности плюхаюсь на пол и сестра вместе со мной. Визжит, целует и обнимает.

Я смеюсь, запрокинув голову.

— Сюрприз, мелкая!

— Офигенный сюрприз! Мама-а-а-а-а-а, Даша приехала!

— Я ещё и подарок привезла, — говорю я, кивая на валяющийся рядом с нами пакет.

— Вау!

Интерес ко мне уже утерян. Алёнка с головой нырнула в подарочный пакет.

Я здороваюсь с мачехой и вручаю ей подарки из дьюти-фри: духи и конфеты. Отцу достаю из чемодана пакет с колбасками и сыром, он радостно размахивает провиантом и удаляется на кухню, в свое убежище.

Взмахом руки приветствую толпу детей и оборачиваюсь в поисках второй младшей сестры, Юли. Вместо этого натыкаюсь на серьезный взгляд темноволосой девочки. Она рассматривает меня с любопытством, с ног до головы, задерживаясь на моих волосах, которые едва касаются плеч. Она кажется мне знакомой, но я сразу не могу понять, где могла её видеть. Она приветливо улыбается мне и уносится с другими детьми вглубь дома.

Я тут же о ней забываю.

— Младшую куда дели? — спрашиваю у Люды, жены отца.

— Юлька не выдержала накала страстей и уснула, — отвечает она, — идём на кухню, покормлю тебя.

— Не-е-ет, — вмешивается Алёнка, дуя губы, и виснет на моей руке, — пойдём с нами, Даша! Скоро будет торт! Я тебе покажу все-все подарки!

— Руки помою и приду! — обещаю я.

Постепенно

все расходятся из прихожей, а я немного мешкаю. Вешаю джинсовку в шкаф. Задвигаю чемодан в угол. Сбрасываю кроссовки и подхожу к зеркалу.

В дверь звонят, но в доме стоит такой шум и гам, что слышу трель звонка только я.

Устало вздыхаю и дергаю ручку на себя.

Замираю, парализованная шоком. У меня начались приходы от таблеток? Как такое возможно? Что ему здесь делать?

— Привет, — говорит Кирилл, его брови удивленно приподнимаются, копируя движение моих, — Даша?

2

Кирилл Морозов.

Мое наваждение.

Моя сердечная боль, мучившая меня долгие семь лет.

Собственной персоной, в расст"eгнутой чёрной косухе, с падающими на лоб растр"eпанными темными волосами, стоит на пороге дома моего отца. Почти не изменился. Лицо чуть заострилось, приобретя более мужественные черты. Раздался в плечах и стал, кажется, выше.

Какого...?

Смотрим друг на друга в недоумении. Он в не меньшем шоке, чем я.

Морозов тоже меня рассматривает. Скользит взглядом с головы до ног и обратно. На мне удобные джинсы, с дырками на коленях, и растянутый свитшот оверсайз. Ничего особенного, я только из аэропорта.

— Ты? — спрашивает он.

— Привет, — говорю я.

Произносим одновременно и замолкаем, снова принимаясь играть в гляделки. На этот раз глаза в глаза. Сколько мы не виделись? Почти три с половиной года. В нашу последнюю встречу он разбил мне сердце и, хорошенько потоптавшись на осколках, исчез.

Даю себе мысленную затрещину за промедление и опускаю взгляд. Нечего пялиться.

У него белые кроссовки. Точно такие же, как были у Фила.

— Я за Оленькой приехал, — первым прерывает молчание Кирилл.

Поднимаю голову.

Не сразу понимаю, о ком он.

А потом до меня доходит.

Та девочка... Оля. Его младшая сестра. Получается, она узнала меня первой.

Господи, я уже и забыла, какой маленький этот город. Все друг друга знают. Просто так не спрятаться, не скрыться... Только сошла с самолета и вот... здравствуй, моё проклятое прошлое. Когда там у меня обратный вылет? Кошусь на свой нераспакованный чемодан, стоящий прямо за дверью.

 — Я рано? — спрашивает Морозов и переводит быстрый взгляд за мою спину, в доме творится какое-то детское безумие, потом возвращается обратно к моим глазам. — Ладно. Подожду её в машине. Скажи ей, что я здесь. Она не отвечает на мобильный.

Захлопнуть бы сейчас дверь прямо перед его смазливым лицом и постараться стереть себе память от этой встречи.

Я беру себя в руки. Мысленно считаю до десяти и улыбаюсь. Я его больше не люблю, он не сделает мне больно. Бояться мне нечего, нужно привыкать сталкиваться со своими бывшими страхами лицом к лицу. Трудно сделать больно человеку, который больше не боится боли. Сложно начать что-то чувствовать, когда внутри всё мертво. Выжжено. Истлело. И даже если не он причина этого пепелища, это больше не имеет значения .