Бороться и искать
Шрифт:
– Дармоед, правильно Вернон говорил, что ты всего лишь придуриваешься, ленясь отработать свой хлеб! А я тебя еще пожалела! Ишь ты, валяется как какой-то богач, у которого все слуги делают! Давай, давай, нечего от работы отлынивать, у тебя еще газон не стриженный, розы не обихожены, посуда не вымыта и дом не убран!
– Все это женщина выговаривала ребенку, вцепившись в его плечо рукой, и волоча его за собой по коридору, не обращая внимания на всхлипы боли. Не выдержав такой «транспортировки», ребенок споткнулся и упал, задохнувшись от новой вспышки боли.
– Ты, бесполезный урод, где твои очки?!
– Возмущенно воскликнула женщина.
– Почему, вместо
Буквально в несколько шагов вернувшись в чулан и подхватив с тумбочки очки-велосипеды с перемотанной скотчем дужкой, женщина вернулась к, до сих пор, лежавшему на полу мальчику и, едва ли не швырнула, ему очки.
– Одевай и вставай, лентяй, живо!
Нашарив возле себя очки, ребенок одел их, и стал вставать. Самому ему сделать это было трудно и больно, поэтому он оперся на стоящую рядом тумбочку. Наконец сумев распрямиться, он уперся взглядом в висящее на стене зеркала, из которого на него глядели двое: женщина и безумно знакомое по рассказам брата лицо. Большие глаза, цвета первой травы за стеклами очков, густые, угольно-черные волосы, торчащие во все стороны, и приподняв волосы со лба - шрам в виде молнии.
– Не понял?!? Мелкий, ты что, был Гарри Поттером!?!?!?!!!
Глава 2.
– Вернон, нет, ты только посмотри на него! Только и может, что крутиться перед зеркалом!
– Пронзительный голос тети Петунии раскаленным сверлом ввинчивался в разламывающуюся от боли голову Гарри Поттера, тем самым выводя его из ступора, вызванного осознанием, в чье же тело вселилась нежелающая умирать душа. ГАРРИ ПОТТЕР!
– Ах, ты, мелкий паршивец, совсем обнаглел, - правое ухо прострелило болью, крепко схваченное пальцами-сардельками.
– Зря я послушал Петти, такие ненормальные уроды, как ты, от пары тумаков не дохнут!
Соколовский Кирилл Константинович в прошлом, а ныне Гарри Поттер, слишком долго отходил от осознания свалившегося на него, и поэтому прозевал приближение главы семейства Дурсль, подпустив его слишком близко к своему, и так измученного болью, телу. Однако восемнадцать уже прожитых лет, к тому же, прожитых в России, под воспитанием военного - это сила, с которой надо считаться. Пытаясь спасти себя от новых побоев, мозг наконец-то очнулся и стал искать варианты избавления на конкретное сейчас и долгосрочное потом.
Уже видя над собой занесенный кулак, ему, ни разу не пробовавшего кулаки отца (кроме как на тренировках), наконец-то пришел в голову простейший выход.
– Стойте! Если вы посмеете меня еще, хоть раз, тронуть даже пальцем, гнить вам всем в тюрьме!
– Вывернувшись из цепких пальцев дядя и едва не оставив в них ухо, с отчаянием воскликнул Гарри. Быстро юркнув мимо опешившей от такой наглости и отпора Петунии поближе к входной двери, он там и остановился.
– Я слышал вас, когда вы разговаривали, и я знаю, что у вас нет документов на мою опеку. Так что, если я сейчас выбегу в эту дверь и дойду до любого места, где работают люди, то полиция и социальная опека будут здесь уже через десять минут! А я не буду молчать, я скажу правду и еще немного про все! И про то, что вы не даете мне есть, и про побои, и про работу, а еще про то, что когда тети Петунии нет дома, дядя Вернон снимает штаны и сует мне свою штуку в рот. А когда я не хочу этого делать, он меня за это сильно бьет.
– Ах, ты, мерзкое, ненормальное отродье! Ты совсем обнаглел, еще смеешь угрожать нам?! Забыл, что ты здесь живешь только
– А я лорд, по праву крови, рождения и титулу. Мой отец был лордом, моя мама была его женой и истинной леди, и умерли они, спасая мне жизнь. И живу я у вас не из милости, а потому что вам нужен был бесплатный раб и боксерская груша. Да еще, скорей всего, вы получаете деньги на мое содержание, но тратите их на себя и своего Дадличку. А это, вообще-то, тоже уголовное преступление. И все это тянет на немалый тюремный срок для вас обоих, а вашего Дадли отправят в приют!
Лицо Вернона Дурсля было уже не просто красным, оно побагровело, глаза налились кровью, и вид его на данный момент был поистине ужасен. Сейчас ему было наплевать на все. Все, чего он хотел в данный момент, это схватить мальчишку и бить, бить, бить его до тех пор, пока в этом тщедушном теле не останется ни одной, даже самой маленькой, целой косточки, и ни одной капли крови.
Однако Петуния Дурсль была умнее своего супруга и сумела увидеть то, что ускользнуло от его взгляда. Ум и решимость, светившиеся в глазах ее племянника и которых не было еще вчера. Именно эти новые глаза и убедили ее, что мальчишка, не задумываясь, выполнит свою угрозу. Так что, надо было договариваться, ведь что мешало Гарри так и сделать сразу же? Значит, ему тоже выгоден договор, а не их с Верноном тюремное заключение. Но пока надо остановить мужа, пока он еще больше не ухудшил их и так шаткое положение.
– Вернон, довольно! Иди, остынь, умойся и приходи на кухню.
– Этот тон был так не свойственен его верной, послушной Петти, что остановил Дурсля быстрей, чем что либо еще.
– Но, Петти, этот щенок…, - Дурсль начал, было, возражать, удивленно уставившись на жену, и был оборван взмахом руки.
– Вернон, сходи, умойся и приходи на кухню.
* * *
« Совет в Филях, блин», оглядывая получившуюся композицию, подумал теперь уже Поттер.
Ну, не такой, конечно, но похоже. На простой английской кухне, за обыкновенным обеденным столом, сидели с, одной стороны, Вернон и Петуния Дурсль, а с другой - Гарри Поттер, подложивший на стул несколько книг, чтобы видеть сидящих напротив.
– Выкладывай поживей, что там у тебя, щенок!
– недовольно рыкнул мужчина. Он и рад был бы выбить из мальчишки дурь, однако непривычно тихая и напряженная Петти останавливала этот порыв. Это было странно, непривычно и поэтому вызывало опасения, пока что сдерживающие садистские наклонности Вернона.
– Вы здесь, что бы договориться со мной. Нет, не перебивайте меня. Сначала вы выслушаете все, что хочу сказать вам Я, потом я выслушаю вас. Итак. На протяжении нескольких лет вы всячески издевались над вверенным вашей опеке ребенком. Голодовки, избиения, рабский труд и сексуальные домогательства. Сидите дядя, и молчите. Как я уже говорил раньше, все это противозаконно и тянет на немалый тюремный срок. Однако, есть несколько причин, по которым мы можем договориться. Первая: мне выгодно оставаться под вашей крышей. Вторая: у меня есть рычаг давления на вас. Третья: я знаю, кто я, но у меня нет знаний о том, что делать и как с этим обращаться. Из третьей причины вытекает четвертая: мне необходимо научиться управлять своей силой. Я знаю, у кого искать помощи и совета, но мне пока не стоит показываться на глаза своему сообществу. Ведь, был же кто-то, достаточно влиятельный, чтобы запихать меня, волшебника и лорда, к людям, так ненавидящим магию.