Босфор и Дарданеллы. Тайные провокации накануне Первой мировой войны (1908-1914)
Шрифт:
Немного оправившись от поражения в Боснийском кризисе и неудачной попытки открыть Черноморские проливы осенью 1908 г., Россия вновь предприняла шаги к изменению режима Проливов. Проект соглашения с Италией по этому вопросу был намечен еще осенью 1908 г., во время свидания Извольского и Т. Титтони в Дезио.
10 (23) июля 1909 г. помощник министра иностранных дел А. А. Нератов писал российскому послу в Риме князю Долгорукому по поводу его проекта русско-итальянского соглашения по балканским делам. Необходимо отметить, что Италия имела свои интересы на Балканском полуострове и во время Боснийского кризиса временами действовала заодно с Россией. Общей целью двух стран на Балканах было не допустить дальнейшего расширения там Австро-Венгрии. России было важно обезопасить Проливы, а Италия преследовала свои экспансионистские цели на адриатическом побережье. «Если развитие национальных единиц на Балканах не противоречит видам Италии, то в такой же ли степени это начало соответствует целям России?» [289] — спрашивал Нератов Долгорукого.
289
АВПРИ.
В итоге на Балканском полуострове по предложению итальянского правительства должны были образоваться национальные единицы: греческая, албанская, сербская и болгарская. При этом о судьбе прилегающих к Проливам земель конкретно ничего не говорилось ввиду смешанного в них населения. А. А. Нератов отмечал: «Во всяком случае, земли эти не могут, по точному смыслу итальянского проекта соглашения, попасть в руки народа, не принадлежащего к туземной национальности. Первенствующее положение в Проливах является вековой целью политики на Балканах; с ними связаны разнообразные потребности нашей политики и государственной жизни, и отказаться от достижения этого положения мы не можем» [290] .
290
АВПРИ. Ф. Секретный архив министра. Оп. 467. Д. 287/289. Проект А. А. Нератова. 10 (23) июля 1909 г. Л. 84.
Итальянский проект, правда, затруднял захват Проливов любой державой (в том числе и Россией), и такое положение еще не давало Петербургу полной уверенности в обеспечении своих интересов. К тому же, если бы Италия получила первенствующее положение в Албании в экономическом отношении, это обеспечило бы ей там и политическое влияние.
Россия на такое положение на Босфоре рассчитывать не могла, потому что ее преобладание в Проливах зависело от условий военно-политического характера. Нератов делал вывод ввиду всего изложенного, что «принцип развития национальностей балканских может быть для нас приемлемым только при обеспечении наших прав как великой державы» [291] . «Итальянское правительство может не сознавать, что наша роль на Балканском полуострове далеко не завершена, и несомненно пойдет навстречу нам» [292] . В России считали, что соглашение с Римом приблизило бы Италию к ней и тем самым ослабило ее связи с Германией и Австро-Венгрией. Особенно важным представлялось включить в него Балканский вопрос. Согласование политики двух стран могло затруднить дальнейшую для Австро-Венгрии возможность придерживаться на Балканах политики экспансии. Помощник министра пришел к заключению, что соглашение с Италией желательно. Включение в него вопроса о Проливах было вполне естественным, ввиду возбуждаемого самой Италией вопроса о будущей судьбе турецких провинций. Помощник министра предложил два варианта рассмотрения вопроса о Проливах. Отрицательный, то есть отказ Италии от оппозиции российской политике в отношении Проливов, или же положительный — признание за Россией сферы влияния на прилегающих к Проливам землям. «Первая из этих двух формул представляется более предпочтительной, так как не затрагивает никаких суверенных прав, она имеет не угрожающий характер, а вместе с тем дает нам свободу действий, поскольку эта свобода действий будет касаться Италии», — рассуждал Нератов [293] .
291
Там же.
292
Там же.
293
Там же. Л. 86.
16 (29) сентября 1909 г. Извольский направил из Ливадии князю Долгорукому доверительное письмо. В нем он преднамеренно несколько смягчил отношение России к австро-венгерскому кабинету, «дабы окончательно не оттолкнуть от соглашения с нами г-на Титтони, который хотя и стремился сблизиться с Россией, но все-таки в довольно значительной степени связан союзными отношениями с Австро-Венгрией и на которого я опасался воздействовать без надлежащей постепенности и осторожности» [294] .
294
АВПРИ. Ф. Секретный архив министра. Оп. 467. Д. 287/289. Извольский — Долгорукому. 16 (29) сентября 1909 г. Л. 18.
Через пять дней князь Долгорукий телеграфировал из Рима: «По отношению Проливов Титтони ручается, что симпатии Италии будут на стороне России, если бы к разрешению этого вопроса приступили державы, но не может не запросивши Совета министров письменно в сем обязаться, пока не последует на то предварительное согласие Турции и в особенности Англии» [295] . Князь считал особенно благоприятным то обстоятельство, что свидание Извольского с Титтони состоится прежде приезда туда германского канцлера. Оно несомненно внушит Титтони больше твердости в возможных переговорах его с Бетман-Гольвегом.
295
Там же. Долгорукий — Извольскому. 21 сентября (4 октября) 1909 г. Л. 37.
В октябре 1909 г. Николай II совершил наконец давно откладывавшийся визит к королю Италии. Маршрут Николая II
Посещение Италии длилось два дня, в которые Извольский и Титтони обсудили важные вопросы, и главное — положение на Балканах. Извольский заявил Титтони о своем недоверии к Вене и высказал опасение, что она, освободившись от внутренних раздоров, может проявить стремление двинуться дальше к югу. Он объяснил, что Россия проявила стремление сохранить территориальный статус-кво на Балканском полуострове, а также привести различные Балканские государства к взаимному соглашению. Титтони согласился на содействие Италии поддержанию территориального статус-кво. Извольский считал, что уверения, которые он получил от Титтони, стоили длинного путешествия по железной дороге до Раккониджи. Российский министр также намекнул на желание России отнестись благожелательно к поддержанию нового режима в Турции, но в ответ Титтони грубо ответил, что новый режим «ужасен» и немногим лучше старого.
Соглашение в Раккониджи содержало несколько пунктов. В пунктах с первого по третий говорилось о взаимном стремлении к сохранению статус-кво на Балканах и к обеспечению независимого существования малых стран региона. «В случае каких-либо изменений на полуострове стороны обязались настаивать на применении принципа национальности путем развития Балканских государств и исключения какого-либо иностранного господства. Предусматривалось совместное дипломатическое противодействие всяким акциям, противоположным этим целям» [296] . Согласно четвертому пункту, стороны обязались также не заключать новых соглашений по делам европейского Востока без привлечения к этому друг друга. Россию и Италию объединяло отрицательное отношение к австро-германской экспансии на Балканах. Российская дипломатия делала упор на защиту прав малых стран этого региона.
296
История внешней политики России… С. 263; Dickinson G. L. Op. cit. P. 304–306.
Следующий важный аспект соглашения касался Турции. Титтони обещал Извольскому благожелательное отношение своего правительства к русским интересам в вопросе о Проливах в обмен на аналогичное обязательство по отношению к итальянским интересам в Триполи и Киренаике [297] . «Италии, игравшей на противоречиях ее союзников и Антанты, легче было реализовать свою часть договоренности, нежели России решить сложнейший международный вопрос о Босфоре и Дарданеллах» [298] .
297
Там же.
298
Там же. С. 264.
Российская дипломатия стремилась использовать любую возможность, которая хотя бы в малой степени сулила желательные перемены в статусе Проливов. Осенью 1909 г. она считала Италию своим партнером по балканским и турецким делам. Однако решить проблему Проливов при поддержке Италии оказалось не так-то просто. Из Рима 29 сентября (12 октября) Долгорукий телеграфировал Извольскому: «Более сложным кажется вопрос о Проливах. За короткое время моего пребывания в Риме я не мог не заметить значения, которое здесь придают мнению Англии в делах Балканского полуострова. Не раз мне случалось слышать в течение переговоров, что если последует согласие Англии, то успех известного дела можно считать обеспеченным. И ныне вновь пришлось убедиться, что ключ к Проливам находится все-таки в руках сент-джеймского кабинета. Если нам удастся заручиться его согласием, то нам не следует опасаться какого-либо противодействия со стороны Италии, не добившись же согласия Англии, мы в лучшем случае получим от г. Титтони лишь составленную в общих выражениях формулу, которая положительной опоры не может дать» [299] . Соглашение в Раккониджи имело достаточно очевидный, хотя и почти не выделенный в самом документе блоковый аспект. Русско-итальянское сближение, дополняя франко-итальянское, отдаляло Рим от Тройственного союза и приближало его к Антанте [300] .
299
АВПРИ. Ф. Секретный архив. Оп. 467. Д. 287/289. Долгорукий — Извольскому. 29 сентября (12 октября). Л. 41.
300
Dickinson G. L. Op. cit. P. 221–222.
Это было тогда же отмечено русской печатью и положительно оценено западными державами. 12 (25 октября) газета «Речь» поместила на своих страницах ни к чему не обязывающую заметку: «В состоявшихся между министрами Извольским и Титтони собеседованиях, естественно, были затронуты все текущие политические вопросы и в особенности вопросы, связанные с Балканами. При этом было установлено, что в этой области Россия и Италия преследуют одинаковую цель, а именно упрочнение существующих политических статус-кво в Турции и независимое нормальное мирное развитие прочих Балканских государств. Сближение между Россией и Италией не может никого озабочивать и, несомненно, будет приветствуемо всеми державами, как серьезный фактор сохранения мира» [301] .
301
Речь. 12 (25) октября 1909 г.