Босфор и Дарданеллы. Тайные провокации накануне Первой мировой войны (1908-1914)
Шрифт:
Эта часть декларации имела для турок определенную ценность в условиях войны с Италией и осложнения ситуации на Балканах. В обмен на открытие Проливов для русских военных кораблей русское правительство гарантировало статус-кво в районе Проливов. Но и такая гарантия уже была по существу нарушением данного статуса.
Третья часть декларации («В») предусматривала согласие России на сохранение трехпроцентной надбавки на турецкие таможенные пошлины, срок которой истекал 13 (26) июня 1914 г.
В последней, четвертой части декларации («Г») российская сторона предлагала выкупить у Турции три строящихся броненосца. Эта статья была явно неприемлемой для турецкого правительства, так как имела целью сохранить превосходство русского флота над турецким в Черном море.
Препровождая составленный в МИД проект декларации, Нератов предписывал Чарыкову «ограничить в начале предмет переговоров вопросом о замене соглашения 1900 г. более подходящим к изменившимся условиям» [335] .
335
Там же. С. 59.
336
Там же.
337
Там же.
Нератов специально обозначал вопрос о железнодорожном строительстве как основной, ставя его на первое место. Дело в том, что министр финансов Коковцов в письме от 28 июля (10 августа) 1911 г. не разделял предложения коллеги и не видел «никакой органичной связи между вопросами о строительстве железных дорог в Малой Азии и открытием проливов для русских судов». К тому же он считал «преждевременным входить с Портой в переговоры по вопросу о проливах, поскольку этот сложный вопрос еще недостаточно выяснен» [338] .
338
МОЭИ. Сер. 2. Т. 18. Ч. 1. Прим. 2. Коковцов — Нератову. 28 июля (10 августа) 1911 г. С. 307.
Для того чтобы частично снять с себя ответственность в случае провала переговоров, Нератов предлагал российскому послу на свое усмотрение и в зависимости от настроения турок возбудить «факультативный» вопрос о Проливах в переговорах с Портой. По-видимому, не желая вступить в противоречия с министром финансов, временно управляющий МИДом обозначил вопрос о Проливах как «факультативный», хотя сам так не считал.
Необходимо отметить, что Чарыков вместе с Извольским, бывшим министром иностранных дел, уже совершали попытку открыть Проливы в 1908 г., но встретили противодействие со стороны Англии.
24 сентября (7 октября) Чарыков, получив проект Нератова, решил его немного отредактировать. Посол посчитал, что успех переговоров только по вопросу о железных дорогах весьма проблематичен, потому что Турция будет разочарована утратой права самостоятельно осуществлять железнодорожное строительство на своей территории. По мнению Чарыкова, «только расширение программы переговоров может привести к заключению соглашения между двумя странами по этому вопросу». «Расширенная программа переговоров и включение вопроса о Проливах, — писал он, — является как нельзя более желанной и соответствует теперешней конъюнктуре» [339] .
339
АВПРИ. Ф. Секретный архив. Он. 467. Д. 458/477. Чарыков — Нератову. 24 сентября 1911 г. Л. 50–52.
Дипломат также предложил дополнить вторую статью декларации, касающуюся вопроса о Проливах, новым пунктом следующего содержания: «Равным образом императорское российское правительство обязуется предлагать свои услуги с целью облегчить установление между оттоманским правительством и Балканскими государствами прочных добрососедских отношений на основе status quo» [340] . Наметив дополнительную к проекту Нератова программу переговоров с Турцией, Чарыков торопил его с ответами и указаниями.
340
Там же. Письмо Чарыкова — Нератову. 26 сентября (9 октября) 1911 г. Л. 8–61.
Как уже отмечалось, посол в письме от 17 (30) сентября большое значение для успешного ведения переговоров придавал получению согласия на открытие Проливов для русских военных кораблей от Италии и Франции — в первую очередь, а затем и от других великих держав.
24 сентября (7 октября) Нератов телеграфировал Чарыкову в Константинополь: «Преподанные вам указания высочайше одобрены, благоволите возможно безотлагательно приступить к переговорам, не придавая, однако, своему обращению характера резких и бесповоротных настояний» [341] .
341
АВПРИ. Ф. Секретный архив. Оп. 467. Д. 458/477. Всеподданнейшая записка 24 сентября (7 октября) 1911 г. Л. 56. На подлиннике императором начертано «Весьма одобряю». Ливадия. 28 сентября (11 октября) 1911 г.
По всей видимости, в отношении Италии Нератов основывал свое сообщение Чарыкову на письме Извольского из Парижа от 14 (27) сентября. В нем сообщалось, что Извольский повидался с послом Италии Т. Титтони в Париже, чтобы напомнить ему условия, на которых «мы обещали со своей стороны признавать свободу действий Италии в Триполи, и просить его, чтобы Италия в момент, когда она приступит к выполнению своей программы в Триполи, дала бы нам взамен заверения, что она не забудет в будущем выполнить свои обязательства, принятые ею на себя в отношении наших прав на проливы» [342] . Однако посол в Константинополе проявил чрезмерную поспешность. Получив эту телеграмму, он сделал вывод, что согласие Италии и Франции на предложение России уже получено, в то время как речь шла лишь об императорском одобрении намеченного плана. Только 26 сентября (9 октября) Извольский сообщил Нератову о том, что он продиктовал послу Италии Т. Титтони выработанный Нератовым проект письма итальянского министра иностранных дел на имя российского министра иностранных дел «о подтверждении наших прав в Черноморских проливах» [343] . Поэтому 24 сентября (7 октября) не могло быть никаких письменных заверений от Титтони. К 7 октября Нератов никак не мог получить от Франции согласия на признание специальных интересов России в Проливах, потому что лишь 28 сентября (11 октября) Извольский впервые затронул этот вопрос в беседе с французским министром иностранных дел де Сельвом [344] .
342
АВПРИ. Ф. Секретный архив. Оп. 467. Д. 458/477. Нератов — Чарыкову. 15 (28) сентября 1911 г. Л. 17–18.
343
МОЭИ. Сер. 2. Т. 18. Ч. 2. Извольский — Нератову. 26 сентября (9 октября) 1911 г. С. 116–117.
344
АВПРИ. Ф. 184. Посольство в Лондоне. Оп. 520. Д. 1418. Копия весьма доверительного письма в Париже временно управляющему МИД. 28 сентября (11 октября) 1911 г. Л. 20.
26 сентября (9 октября) Чарыков отправил Нератову весьма секретное личное письмо, в котором ставил вопрос о том, известно ли отношение по этому вопросу Великобритании и интересуются ли данным вопросом в Берлине и Вене. Посол указывал, что для России выгодно, чтобы итало-турецкая война не прекращалась, и тогда «наше ручательство за безопасность самого города и даже доступа к нему через Дарданеллы, с обороной коих Турция одна может не справиться, а с помощью нашей эскадры и минных техников справится легко, — создаст для Турции такое выгодное положение, что наше домогательство покажется ей уже не насилием, а спасительной гарантией» [345] . В этом письме Чарыков просил руководство уточнить, какие именно пространства имеет в виду правительство России, предлагая Турции защиту не только Проливов, но и прилегающих территорий.
345
АВПРИ. Ф. Секретный архив. Оп. 458. Чарыков — Нератову. 27 сентября (10 октября) 1911 г. С. 119.
Дипломат также сообщил Нератову мнение турецкой газеты «Сабах», что Турция не должна оставаться в изоляции и необходимо обеспечить свое будущее союзом. Однако «Союз с Германией невозможен, — писал Чарыков, — так как Германия связана союзническими договорами с Австро-Венгрией и Италией. Союз с Англией является мечтой небольшого круга сторонников Камиль-паши. Но при всем своем морском могуществе Англия бессильна защитить Турцию на ее границах с Балканскими государствами и на ее малоазиатской границе с Россией. Союз с Францией был бы равносилен союзу с Россией, вследствие существования русско-французского союзного договора. Таким образом, опорой и спасительницей Турции могла быть одна Россия» [346] .
346
Там же.