Босоногая принцесса
Шрифт:
– Доверяю ли я дяде Харрисону и тому, что он сказал о моей матери, не имеет значения. Факт остается фактом – она уехала. Твой отец погиб в бою смертью честного человека. Мы потеряли обоих родителей. Возможно, мой отец каким-то образом обидел мою мать. Я знаю, что этот вопрос мучил его до самой смерти.
– Бедняга! Он сказал тебе об этом?
– Только один раз. Но я этому не верю. Мой отец был честным человеком, и он любил ее. Он воспитывал меня похожим на себя и учил отвечать за то, что было моим. Я просто забыл, чему он меня учил, пока ты так убедительно мне об этом не напомнила. –
«Иногда в семьях происходят ссоры. Но это не означает, что они должны распадаться», – хотелось сказать Эми, но она промолчала. Разве сама она не поступила именно так? Оставила Кларису в Шотландии, а ведь могла настоять на том, чтобы они вместе что-нибудь придумали.
Она видела, что Джермина расстроил их разговор. И чтобы поднять ему настроение, сказала дерзко:
– Я всегда говорила, что заковать мужчину в кандалы – хороший способ справиться с его упрямством.
– Вот как? А я всегда говорю, что умная жена знает, когда надо замолчать и поцеловать своего мужа.
Он хотел заставить ее переменить тему. Сделать по-своему.
Ей всегда нравилось отвечать на вызов. Ее сестры знали об этой черте ее характера. И Рейнджер тоже знал. Они умели довести ее до того, что она запрягалась в их маленькую карету и таскала их в ней по всему поместью или ходила по парапету третьего этажа. Всех их жестоко наказывали, а у бабушки, несмотря на преклонный возраст, была не только тяжелая рука, но и безошибочное чувство справедливости.
Эми видела влюбленных и в деревнях, и в особняках, и все они всегда выглядели одурманенными. Неужели на всех женщин так действуют поцелуи мужчин? Опрокинув Джермина спиной на траву, она принялась его целовать. Широкие поля ее шляпы опустились и образовали темный мирок, в котором смешивались их дыхания, его улыбка и ее настойчивость. Его теплые губы разомкнулись, открыв путь ее языку. Осторожные движения, нежные прикосновения, жар их тел – все это действовало на нее, как наркотик, и превращало ее в женщину. Это было путешествие, которое ей безумно нравилось. Путешествие, в которое она с радостью бралa его с собой.
С осознанным кокетством она прижалась к нему грудью, напоминая о том, что он любит ее ласкать. Потом стала одной рукой гладить его плечи, живот и добралась до его плоти.
И тут страсть – импульсивная, необузданная, неукротимая страсть – овладела обоими.
Они катались по траве, приминая ее своими телами, и целовались, пока не наткнулись на что-то твердое… и не услышали грозный мужской голос:
– Сколько раз я говорил, что слугам запрещено использовать сады Саммервинд-Эбби в качестве своего личного вертепа?
Эми почувствовала, как чья-то сильная рука поднимает ее за воротник.
Голос принадлежал высокому человеку с узким длинным подбородком, таким же длинным носом и близко посаженными голубыми глазами.
– Девочка, ты не будешь валяться в траве, как какая-нибудь шлюха, пока я дворецкий Саммервинд-Эбби, а ты, как тебя там… – Человек запнулся, видимо, узнав Джермина, а потом заверещал тонким голосом: – Милорд! Я вас не узнал… прошу простить мою дерзость. – Рука, державшая воротник, задрожала.
Эми
Он медленно встал, оказавшись выше ростом и моложе своего дворецкого, и сказал в бешенстве.
– Уолтер, предлагаю убрать свою руку от моей…
«Жены». Она видела, что это слово вот-вот сорвется с губ Джермина, и вмешалась:
– Джермин, тебе следует похвалить Уолтера за его бдительность. Ведь он отвечает за персонал и за его нравственность.
– Что? – Джермин смотрел на нее, явно не понимая. Она многозначительно глянула на него, и бешенство уступило место благоразумию.
– О! Разумеется. Все же, – Джермин снял руку Уолтера с воротника Эми, – было бы лучше, если бы Уолтер не держал за воротник мою невесту.
– Вашу… невесту… милорд. Мне и в голову не могло прийти. Вы потому так долго отсутствовали? – Дворецкий так побледнел, что Эми даже стало его жалко. – Я хочу сказать, милорд, мы очень беспокоились, особенно Биггерс… и я, конечно, ужасно опасался за вас.
– Так и должно было быть. Меня похитили. Я уверен, что ты организовал поиски, но теперь их можно прекратить. Я дома. – Он наклонился к лицу Уолтера. – И я останусь здесь. А теперь иди и попроси миссис Валентайн приготовить комнату для моей обожаемой принцессы Презрение.
– Принцессы?.. – Уолтер бросил взгляд на уродливое платье Эми.
– Презрение, – повторил Джермин.
Уолтер, не переставая кланяться, попятился назад, а потом повернулся и чуть ли не бегом направился к дому.
– Наша идиллия нарушена. – Джермин посмотрел на небо, потом на остров. – По-моему, собирается дождь. Пойдем, я отведу тебя домой.
Глава 22
В тот же день Биггерс, придя в домик, увидел Эми в чистом, отглаженном, но совершенно неподходящем платье из гардероба мисс Викторины. Выражение ужаса на его лице было таким откровенным, что Джермин чуть было не рассмеялся, но все же сдержался. А Биггерс сказал, запинаясь:
– Простите… простите мне мою дерзость, леди Нортклиф… скоро прибудет карета, которая отвезет вас в Саммервинд-Эбби. Слуги уже готовятся встретить свою новую хозяйку. Смею заметить, они ждут не совсем такое… то есть у вас собственный стиль, необычный, и все такое… но ваше первое появление в поместье… вы, верно, захотите освежить… – Голос Биггерса дрожал, когда он пытался тактично покритиковать наряд Эми.
Но это ему не удалось, и он замолчал.
– Биггерс, перестаньте называть меня леди Нортклиф. Еще и потому, что Уолтер верит, что я будущая жена Джермина.
– Хорошо, миледи. По-моему, карета уже подъехала. – Биггерс откашлялся, и, казалось, он почувствовал облегчение.
– Биггерс, останься здесь и приведи домик в его первоначальный вид. – Джермин помог Эми надеть ее далеко не новый плащ. Он считал, что она выглядит прелестно в слегка помятой шляпе, надетой поверх высокой прически, и с порозовевшими за время их «медового месяца» щеками. – Важно, чтобы никто не догадался, что мы жили здесь всю неделю, иначе наша ложь, что мы помолвлены и собираемся пожениться, раскроется.